Николас Шэффнер - Блюдце, полное секретов. Одиссея «Пинк Флойд»
На всем протяжении книги главного героя называют «Пинк», когда он должен появиться в рисованных кадрах, и «Роджер» — когда он должен появиться, как говорят, «во плоти». Никаких сомнений в отношении исполнителя роли главного героя не было: Скарф, иллюстрируя «In The Flesh», наделил мегазвезду, ставшую страдающим манией величия маньяком, чертами Роджера Уотерса (Стив О'Рурк и промоутер рок-концертов Харви Голдсмит (Harvey Goldsmith) также были запечатлены в эпизодах как роуди).
Единственная проблема заключалась в том, что из Уотерса, как ясно показали пробы, киноактер получался никудышный. В первую очередь Паркеру необходимо было спокойно, без всякого давления, убрать его из кадра и найти достаточно харизматическую личность, которая смогла бы воплотить замысел Роджера. Просмотрев кое-какие видеозаписи ново-волновой ирландской группы BOOMTOWN RATS, которая в это время находилась на пике популярности с хитами «Rat Trap» и «I Don't Like Mondays», Паркер был зачарован «способностью излучать чувство опасности и физической непредсказуемостью» певца группы Боба Гелдофа (Bob Geldof).
Менеджер THE BOOMTOWN RATS был несказанно рад предложению Паркера и перспективе большой роли для Гелдофа, которая могла бы поддержать несколько угасающий интерес к фигуре певца. Но сам Боб, разделявший господствовавшую среди музыкантов направления «новой волны» точку зрения о ПИНК ФЛОЙД как «непомерно раздутой и старомодной группе», не оценил по достоинству последние тексты Роджера, называя их проявлением «левизны миллионера с неспокойной совестью», и сначала очень неохотно примерил наряд Пинка. «Концепция поп-звезды, становящейся фашистом», казалась ему особенно «дурацкой». В конце концов Гелдоф согласился, т.к. съемки в любом, КАКОМ УГОДНО фильме открывали для него новые возможности, к тому же ему импонировал сам Паркер, и он восхищался его работой, да и «деньги платили приличные».
Тем временем, в июне 1981 года, ПИНК ФЛОЙД повторили сценическую постановку «The Wall» в Earls Court, чтобы заснять на пленку пять шоу, сцены из которых планировалось в дальнейшем использовать в фильме. Однако съемка, по словам Паркера, была «полной катастрофой… и все пять шансов из пяти мы провалили». В конечном счете, большого значения это не имело. После того как было принято решение взять на роль Пинка другого человека, Уотерс нехотя согласился с Паркером, что было бы слишком расточительно использовать в экранизации анимацию Скарфа и съемки концерта группы. Таким образом, все четверо были исключены из фильма, но остались на звуковой дорожке к нему… Примерно четверть саундтрэка была специально записана для картины. Помимо студийной версии «What Shall We Do Now?» и специально написанной композиции «When The Tigers Broke Free?», в картине звучат оркестровые версии «Mother», «Bring The Boys Back Home» (c уэльсским хором), «In The Flesh» (где поет Гелдоф) и «Outside The Wall». ФЛОЙД также написали «Overture» в стиле рок-оперы «Tommy», которая, равно как «Hey You» и «The Show Must Go», с пластинки до окончательного монтажа не дошли. Досталось и куклам Скарфа, но прежде тысячи фунтов ушли на создание гигантского радиоуправляемого робота.
Паркер стал выкуривать одну пачку сигарет за другой, нервничая из-за возникших в работе сложностей. Проблемы были вызваны несложившимися отношениями между его протеже Майклом Сирезином и Джеральдом Скарфом. Паркер решил взять на себя руководство картиной. «Я дал Майклу шанс и надеялся, что он ухватится за него обеими руками, — впоследствии рассказывал он друзьям, — а вместо этого он стал заниматься ерундой и жаловаться». В любом случае, Паркер решил, что Майкл «не подходит для этой роли ходящего вокруг человека, курящего мои «Мальборо», пока другие люди занимались делом», и что «мне лучше напрямую заняться своей профессией: режиссурой». Участие Скарфа свелось к дизайнерской разработке «The Wall», Алан Маршалл (Alan Marshall) продюсировал фильм, а Сирезин вообще покинул съемочную площадку.
Кинематографический мир Британии никак не прореагировал на фильм. Паркер заявил, что, когда он описал «The Wall» заправилам кинобизнеса как «разбитое на куски произведение без традиционных диалогов, подкрепляющих повествование, и музыкой в качестве главной движущей силы, они уставились на меня с полным недоверием». Люди из руководства EMI, забывшие, видимо, о разошедшейся миллионными тиражами «Стене» в одной только Великобритании, продолжали твердить Уотерсу, что «мы не можем сейчас этим заниматься». Несмотря на свое желание сделать проект чисто британским, Паркер в конце концов был вынужден прибегнуть к помощи Голливуда. Распространением картины должна была заняться фирма MGM, а сами ФЛОЙД предоставляли 12 миллионов долларов, составивших большую часть бюджета фильма.
Вложив в «Стену» немалую толику своих душевных сил и финансовых средств, Уотерс ревностно относился ко всему, что с ней было связано. Работа с ним, как вскоре убедился режиссер, «превратилась в довольно неприятный эксперимент», хотя «то, что мы с Роджером не находили общего языка, вовсе не значит, что мы не выполнили работу «на отлично»…».
Уотерс, в свою очередь, вспоминает съемки «The Wall» как «наиболее нервный и психованный период моей жизни. Подобное я испытывал, пожалуй, только при разводе с женой в 1975 году. Паркер привык восседать на вершине своей пирамиды, а я привык сидеть на вершине моей. Мы оба привыкли идти своим путем и добиваться своего». До начала съемок , назначенного на 7 сентября 1981 года, Паркер добился еще одной невиданной доселе уступки от Роджера: Уотерс должен был взять недельный «отпуск» и оставить режиссера в покое, не вмешиваясь в процесс, чтобы тот мог спокойно работать.
Первые съемки проходили в резиденции адмирала в отставке, которая послужила прообразом дома Пинка. В то время как Паркер работал со своими актерами в помещении, группа, снимающая на натуре, отснимала ряд эпизодов, подводящих в фильме к анимации Скарфом песни «Goodbye Blue Sky», в которой голубь мира ускользает от преследования бродячего кота и взмывает вверх. Было загублено двадцать голубей и пятьдесят голубок, пока не получились нужные кадры.
Другие съемки проходили, в основном, в находившейся за пределами Лондона «Pinewood Studios». Специально была спроектирована комната в мотеле и плавательный бассейн в фешенебельной квартире на крыше небоскреба, с созданным при помощи компьютерной графики видом ночного Лос-Анджелеса. Поражала своими размерами специально изготовленная стена, которая должна была взорваться на куски, расстрелянная из авиационной пушки, ранее использовавшейся в фильме о Джеймсе Бонде. По мнению Гелдофа. царящая вокруг атмосфера была подобна «минному полю, засеянному взрывающимися эго». Решив игнорировать «взаимные детские упреки», которыми обменивались продюсер и режиссер, с одной стороны, и Уотерс и Скарф — с другой, Гелдоф «полностью доверился Паркеру, который (и я в это свято верил) знал, что делал».
