Игорь Шелест - Лечу за мечтой
Вот и перешло после гибели Никашина в 1943 году при испытании неудачного опытного самолета конструкции Гудкова доброе отношение Лавочкина к преемнику всех дел Алексея Ивановича — инженеру-летчику Кочеткову.
Этим и можно объяснить, что, когда кончилась война и в авиапромышленности закипела страда создания новых и новейших реактивных самолетов, Лавочкин приглашал Андрея Кочеткова на испытание своих истребителей, и не однажды.
Впервые я увидел Андрея в 1944 году, когда летчиков-испытателей промышленности пригласили в НИИ ВВС на доклад об испытаниях на плоский штопор американского истребителя Р-63 «кингкобра». В нашем институте уже было известно, что подполковник Кочетков вернулся из Америки, где провел на фирме «Белл» эти испытания.
И вот в какой-то хмурый день поздней осенью ЛИ-2 привез нас на место. А через десять минут мы уже были в конференц-зале, выделяясь среди ладно скроенных мундиров старших офицеров своими теплыми, но колючими фуфайками с воротниками до ушей и лоснящимися на рукавах штатскими пиджаками. Но скажу прямо, никто как-то не придал тогда нашему виду ни малейшего значения. Наоборот, военные и штатские летчики-испытатели весело и шумно здоровались, по-родственному колотили друг друга по плечам, шутили, пока кто-то не крикнул:
— Усаживайтесь, товарищи, начинаем!
И стало тихо. На эстраде перед громадной коричневой из линолеума доской, только что начисто протертой мокрой тряпкой, появились два офицера. Один, повыше и худощавый, — это был Федор Павлович Супрун, брат дважды Героя Советского Союза Степана Павловича Супруна, — взял со стола плакаты и стал прилаживать у доски. Другой, раскрасневшийся, с указкой, как со стеком, выступил вперед на авансцену и, чуть запинаясь от волнения, заговорил. Это и был Андрей Григорьевич Кочетков.
2. Его "королевская кобра"Американская фирма "Белл Эйркрафт Корпорейшн" в те годы поставляла нам по ленд-лизу свои самолеты-истребители Р-39 «эйркобра».
Первые изображения «эйркобр» появились на страницах авиационных журналов перед войной и сразу привлекли к себе внимание специалистов. Самолет, несомненно, выделялся из ряда подобных по назначению своей оригинальностью и смелостью усматриваемых в нем технических идей. О самолете можно было спорить, но отрицать талантливость его создателей вряд ли кто-нибудь смог бы.
Главной новизной "эйркобры"" явилось то, что двигатель на этом истребителе был установлен не как обычно, в носовой части фюзеляжа, а в центре его, позади летчика, кабина же за счет этого оказалась несколько вынесенной вперед и помещалась перед мотором над длинным валом его, передающим вращение пропеллеру. Такая конструкция позволила придать фюзеляжу более заостренную форму, что существенно улучшало летчику передний обзор и не препятствовало расположению в носу тридцатисемимиллиметровой скорострельной пушки.
Были у этого самолета и другие особенности, в частности трехколесное шасси с передней носовой стойкой. Тогда такое шасси было новинкой и упрощало не только взлет и посадку, но и руление самолета по земле.
Боковые дверцы у «кобры», наподобие автомобильных, удобные при посадке в кабину с парашютом и, как казалось, при необходимости покидания в воздухе, тоже были на истребителе применены впервые. Впрочем, как мы потом узнали из опыта войны, о чем в своей книге пишет Александр Иванович Покрышкин, «кобра» не терпела тех, кто покидает ее в воздухе". Она нередко ранила летчиков при этом стабилизатором. Но, если говорить совершенно объективно, прибегать к парашютам приходилось чаще летчикам «мессеров» и «фокке», тем, которые ввязывались с «коброй» в бой. По тем временам «эйркобра» обладала передовой скоростью, равной 580 километрам в час.
Были у «кобры» и недостатки. Один из них, весьма существенный, заключался в том, что этот самолет мог коварно вести себя в штопоре, особенно когда летчик попадал в штопор случайно при возвращении из боя: боекомплект снарядов был израсходован, и нос самолета значительно облегчался.
К 1944 году фирма «Белл» наладила серийный выпуск новой, модернизированной «кобры», модели Р-63 и названной «кингкоброй». Ожидались поставки этих самолетов в СССР, и наше авиационное командование, не желая, чтобы и "королевская кобра" имела тот же в отношении штопора змеиный нрав, решило направить в США летчика-испытателя, чтобы, так сказать, примериться к товару в самой лавке. Ранней весной 1944 года этот летчик в сопровождении инженера прилетел в Вашингтон.
На другой же день местная газета города Буффало сообщила: "В Буффало, на заводы "Белл Эйркрафт Корпорейшн" прибывают русские — мистер Кочетков и мистер Супрун, имея намерения испытать гордость американской истребительной авиации "королевскую кобру".
Дня через три подполковника Кочеткова и майора Супруна принял у себя в кабинете президент фирмы Ларри Белл.
Едва они уселись в кресла, не успев снять с лиц еще приветственных улыбок, как президент буквально ошарашил гостей:
— Мистер Кочетков! Я отправил вам три тысячи самолетов, как в озеро Онтарио бросил! Ничего не знаю: как они воюют, довольны ли ими ваши ре — бя — та?
Президент проговорил эту фразу со скоростью пулеметной очереди, и Андрей со своим скромным знанием английского языка вопросительно посмотрел на Супруна. Федор Павлович, владея языком безупречно, улыбаясь, перевел.
Андрей почувствовал себя несколько сбитым с толку и вопросом Белла, на который не готов был ответить, и всем поведением президента. Впервые Андрей видел перед собой мультимиллионера, и он никак не втискивался в рамки прежних представлений Андрея о мультимиллионерах. Ларри Белл, некрупный, слегка полнеющий мужчина лет за пятьдесят, с наметившейся у висков сединой волос, скорее напомнил Андрею то ли судью на ринге, когда прозвучал гонг и схватка боксеров началась, то ли тренера футбольной команды, только что проводившего игроков на поле. Белл смотрел на Кочеткова с напряженной улыбкой и ждал.
— Мистер Белл, я могу проинформировать вас об опыте боевой работы «кобр» на фронтах, но, полагаю, вам известно, что я летчик-испытатель, а не работник штаба Военно-Воздушных Сил. Через Берингов пролив я перебрался, чтобы испытать вашу «кингкобру» на штопор… Говоря откровенно, и очень хорошее впечатление о самолете тускнеет, когда несешь гроб товарища, сбившего двадцать шесть самолетов врага, но случайно угодившего при возвращении на свой аэродром в мерзостный штопор и не сумевшего вывести из него машину. Нам, советским летчикам, очень не хотелось бы, чтобы и «кингкобра» попадала в плоский штопор так же, как и ее прародительница «эйркобра».
![Игорь Гришин - Мастер Го[Го учит видеть]](/uploads/posts/books/235687/235687.jpg)