Наталия Басовская - От Нефертити до Бенджамина Франклина
Начинается дипломатическая переписка с матерью Марии Антуанетты, императрицей Марией Терезией. Она посылает послов, которые уговаривают юную особу быть снисходительной, не обострять отношения с мадам Дюбарри. И вот после долгой переписки, переговоров, сплетен наконец Антуанетта произнесла, обращаясь к мадам Дюбарри, семь слов: «Сегодня на приеме в Версале много людей». Молчание прервано, Дюбарри ликует, двор опять забавляется, занят сплетнями, думает, что бы еще такое придумать.
Мелкая, ничтожная жизнь! Если бы Мария Антуанетта была другой, она могла бы стать выше этих интриг. Но она другой не была, и к той великой миссии, к которой ее предназначили, выдав замуж и отправив в семейство французских королей, она не была подготовлена или не годилась вовсе. А ведь ее мать была одной из умнейших женщин Европы, мудрой властительницей!
Смешно, но эта умная женщина, спохватившись, что дочь не соответствует своему положению, написала ей инструкцию, как надо вести себя и потребовала, чтобы она каждый месяц 21 числа эти правила перечитывала, таким образом запоминая их наизусть. Трудно себе представить, но мать, очевидно, не понимала, что никакая инструкция не заменит того главного, что определяет масштаб личности и ее значение — интеллект, образование, духовные и нравственные достоинства.
В 1774 году Людовик XV скончался в страшных мучениях. «Король умер, да здравствует король!» — дофин Людовик, муж Марии Антуанетты, становится королем Франции. Детей у них нет. И это порождает сплетни, многозначительные взгляды, намеки. Уже неинтересна мадам Дюбарри, ее отправили вон от двора — теперь есть вопрос поважнее. Почему нет детей, а значит, наследника? И какова вообще супружеская жизнь этой пары?
Ползут слухи, что из-за разности характеров они друг другу неинтересны, что у них в интимной сфере весьма неблагополучно. Подмечают, что король любит ложиться спать очень рано и, засветло поднявшись, идет работать на своих станках, токарных и слесарных, — он это обожает, либо скачет на охоту — вот оно королевское занятие, королевский досуг. А королева утром спит, а к вечеру отправляется в Париж на балы, маскарады, театральные представления. Вот и получается, что они вообще почти не видятся, какие уж тут дети!
Вопрос слишком важный, чтобы быть достоянием лишь закулисных сплетников. И тогда приезжает брат Марии Антуанетты, австрийский император Иосиф II. Что говорил император своей сестре и ее мужу, мы не знаем, но Людовик XVI очень деликатно писал, что приезд венценосного родственника был приятен и полезен, так как «очень хорошо все это повлияло на наши отношения». Настолько хорошо, что Мария Антуанетта беременеет и в декабре 1778 года у нее рождается первый ребенок, за ним — следующие. Казалось бы, слухи должны уняться — нет для них причин. Но придворная толпа не может жить без интриг и сплетен — она питается ими. И машина слухов работает без остановок, раздражая, огорчая, опечаливая Антуанетту. Королева негодует, оправдывается, то есть ведет себя не по-королевски, признает власть толпы над собой.
Эта женщина, безусловно, не обладает теми данными, которые нужны для правления и реального участия в государственной жизни. Она не блещет умом и талантами, не имеет сильной воли и характера, но у нее доброжелательный от природы нрав, она покладистая и не злая. А придворная толпа словно нарочно стремится озлобить ее.
Мария Антуанетта склонна принимать желаемое за действительное. Вот что она пишет матери, Марии Терезии, о первом своем въезде в качестве королевы в Париж: «Последний вторник был для меня праздником, который я никогда не забуду. Наш въезд в Париж. Что тронуло меня больше всего — нежность и волнение бедного люда, который, несмотря на то что он обременен налогами, был счастлив видеть нас. Я не в состоянии описать тебе, дорогая мама, те знаки любви, радости, которые нам при этом выказывались. И прежде чем отправиться в обратный путь, мы приветствовали народ, помахав ему на прощание рукой, что доставило ему большую радость. Как счастливо сложилось, что в нашем положении так легко завоевать дружбу. И все же нет ничего дороже ее — я очень хорошо это почувствовала и никогда не забуду». Трагично звучат эти слова, если знаешь судьбу этой женщины.
Ей кажется, что народ любит своих королей и искренне радуется абсолютной власти, принимает за чистую монету минутные изъявления любви и преданности и, помахав толпе ручкой, считает, что осчастливила ее. Страшная жизнь в страшном заблуждении! Мудрая правительница Мария Терезия упустила, может быть, самое главное в своей жизни.
Инструкции, которые она написала 14-летней девочке, учили поведению, а не пониманию. Пониманию уже было не научить, слишком поздно, время ушло.
У Марии Антуанетты во Франции был наставник, некто аббат Вермон. Но его миссия сводилась к тому, чтобы помогать ей писать письма, потому что немецкий язык она подзабыла, а французский знает плоховато, делает орфографические ошибки, почерк корявый, учиться не хочет, хочет играть, отдыхать и развлекаться. Не было в ее жизни настоящего наставника! Старые царедворцы заняты своими делами, ее душа и мысли их не волновали. В лучшем случае они подсказывали правила этикета и старались, чтобы при дворе она вела себя правильно. В итоге больше всего ей хотелось из этого вырваться, сбежать. Отсюда и ее страсть к карнавалам, опере — это бегство от реальной жизни, жизни, не ставшей для нее своей. Другим прибежищем становится для нее любимый ею дворец Трианон, в который вложены огромные деньги, в связи с чем еще до революции у нее появилось прозвище «Мадам Дефицит». Это прозвище придумали ее недоброжелатели во дворце, оно родилось не на парижских улицах.
У Марии Антуанетты были два крупных ненавистника. Это братья короля — граф д’Артуа, будущий Карл X, и граф Прованский, который станет королем Людовиком XVIII и будет править в 1814–1815 годах, после Наполеона. Они откровенно горевали, когда родился первый ребенок королевской четы, потому что рассчитывали на престол. В то время существовала раздача синекур, развратное явление. Королевские пенсии и дары раздавались за счет казны, за счет налогов. Так вот, граф д’Артуа получил перед революцией 23 миллиона ливров на покрытие своих долгов. Огромные деньги! И оплатил за это ненавистью. 1 200 тысяч ливров достались графине де Полиньяк. С какой стати? Она очень мила, нравится Марии Антуанетте, потому что приветливо улыбается. Кто еще получил королевские подарки? Граф де Гиш — 100 тысяч ливров на приданое дочери, и список можно продолжать.
И все эти факты, хорошо известные во Франции, порождают, конечно, озлобление против засевших во дворцах людей, которое и выльется в конце концов в непрерывный стук гильотины и в якобинскую диктатуру. Конечно, у нее, у этой диктатуры, глубокие экономические и идеологические корни. И в конце концов, именно век Просвещения подготовил революцию. Но все-таки непосредственный толчок, знаменитый революционный клич «Çа ira!», «так пойдет, пошло, пошло!» — результат этого озлобления.
