Андрей Загорцев - Отряд «Холуай». Из жизни моряков-разведчиков Тихоокеанского флота
А ведь он прав! Я рывком вытащил из самодельного планшета карту. Вот мы здесь, координаты я недавно определял и передавал радисту. Вот он, пунктирчик синий, и идет, не прерываясь, идет, идет, идет и проходит как раз неподалеку от той самой шоссейной дороги возле села. Это километров пять-семь от нас. Неужто все эти солярочные отходы могут так далеко проплыть по воде? Ну хотя, если подумать, скорость небольшая, изгибов мало, почему бы и нет. Интересно, будет это считаться разведпризнаком? Наверное, все-таки стоит доложить. Пусть командир принимает решение.
Скоренько накидав в блокнот радисту донесение командиру, я пропустил воду через трубку в чугунок и поставил картошку в печь вариться. Война войной, но от вареной картошки отказываться грех. Оставив на хозяйстве Уткина и Рихтмана, я, подхватив пулемёт и сунув в карман комбеза магазин с боевыми, побежал искать ручей. Не хватало мне еще по дороге опять встретиться с медвежьим семейством. Мишутку и его мамашу мы уже встречали, осталось познакомиться с папаней, бабулей и дедушкой. По тропинке я довольно быстро выбежал к ручью и начал его осматривать. Этот водный источник был естественного происхождения, и, раз обозначен на карте, значит, протекает здесь с незапамятных времен. Года три — это точно, ведь съемка на карте двухлетней давности. Ага, вот она, небольшая запруда, откуда можно зачерпнуть воды полностью ведром. Плавают пожелтевшие листья, а если присмотреться, то можно увидеть радужные разводы. Пробежался чуть вверх. Ага, по карте, если идти к деревне, наблюдается небольшой подъем, да и на местности, хотя и не ощутимо, но он чувствуется. А вдруг эта солярка появилась в ручье от того, что какой-то нерадивый сельский механизатор решил не беречь природу, «мать его»? С другой стороны, дизельные моторы в основном чаще используются у военных. Сейчас бы сюда какого-нибудь «баллона» из обеспеченцев, разбирающегося в маслах и смазках. Тот бы полный расклад дал, что это за топливо и как давно оно попало в ручей. Ведь ракетчики могли к ручью просто подъезжать из любого другого места. Необязательно, что они столпились всей батареей возле источника воды. Ладно, пора обратно. В избушке царила идиллия. Рихтер орудовал двурогим ухватом в печке и что-то напевал свое прибалтийское под нос. Уткин помогал ему советами и крошил на столешнице луковицу для зажарки.
— Брейк, вся группа сюда выдвигается. Так что картофана поставили второй чугунок. Командир сказал нам после прибытия основных сил готовиться выдвигаться по направлению к деревне — будем досматривать район старых позиций, который минеры на прошлом выходе обнаружили.
— Вот, блин, опять я! Пусть Зелёный идёт! — для вида пришлось повозмущаться, хотя самого распирало от гордости — наверняка на этом выходе буду самым «результативным» разведчиком.
Картошка вскоре сварилась, я быстренько закусил и побежал с Рихтером в охранение: не хватало еще прошляпить подход своей группы.
Не было на горке под селом никаких стартовых позиций. Следы были, но уже довольно старые, а вот сама батарея словно исчезла. Возле ручья было несколько наезженных колей с отпечатками военных шин. Валялось несколько бычков от «Примы», старая замасленная сухопутная пилотка без звездочки — и всё! Больше никаких следов. В отчаянье я с подгруппой нарезал еще пару кругов. Больше никаких разведывательных признаков — только следы от машин. Подгруппе Зеленого тоже ничего не удалось обнаружить. Зелень начал наглеть и вплотную подошёл к деревне — к дворам на окраине возле асфальтного шоссе. Разведчики начали по дуге обходить населенный пункт, чтобы обогнуть сопку с северо-востока, и тут из-за дальнего забора выскочил какой-то брехливый пёс и с громким тявканьем бросился на головной дозор. Во время войны это была бы полная засветка группы. В вечернее время, когда еще полностью не стемнело, выйти к селу и нарваться на собак — это полный провал. Ну а за псом выскочила бойкая старушенция и, увидев в темноте быстро удаляющиеся фигуры, заорала во весь голос. На этом кинокомедия не закончилась. За старухой выскочил расхристанный, в одной тельняшке дедок, держащий в руках старое охотничье ружьишко. Дед с молодецким посвистом пальнул из обоих стволов вверх. Старуха начала причитать еще громче. Дед затребовал дополнительных боеприпасов и, размахивая двустволкой, словно дубиной, кинулся на залегшую группу, ползком покидающую опасный участок. Дед добежал до группы и уже в тот момент, когда Зеленый хотел сбить его с ног и обезоружить, узрел на наших матросах тельники и на ком-то пилотку с красной звездочкой.
— Свои! — радостно выдохнул перегаром дед и плюхнулся рядом с Зеленым. — Бабка, ложись и вдоль забора дуй в хату за патронами! Не вишь, помощь краснофлотцам нужна — японцы на подходе.
— Совсем, дурак старый, перепил, — обматерила бабка деда, — какие на хрен японцы?! Говорила тебе: не сыпь дикий крыжовник в медовуху!
Бабка еще раз обматерила деда и скрылась во дворе. Брехавшая до этого собака коротко тявкнула и, взвизгнув, выскочила за забор. Пес принюхался и уже вполне дружелюбно подошёл к матросам и начал непринужденно ластиться к деду.
— Совсем слаба на умишко старуха моя. Не понимает сложности международной обстановки, — пожаловался дед, вставая с травы и закидывая ружьё на плечо, — чего вы тута разлеглись, пойдёмте в летницу — медовухи попробуете, за жизнь свою военную расскажете. А то вона артиллеристы рядышком стоять, два раза всего за самогоном забягали. А щас в Николиных оврагах сидять, носа не кажут — ученья у них…
Тут Зелёный и навострил уши. Исчезнувшая батарея была, оказывается, где-то рядышком. Деду-то невдомек, что артиллеристы, что ракетчики — одни эмблемки да фуражки с черным околышем. А нас как-никак Поповских чему-то да учил.
Пришлось вставать и, наговорив гостеприимному дедку кучу небылиц, плестись к нему во двор. Старику нужны были собеседники и собутыльники. Зеленый, делая вид, что попивает янтарный пахучий напиток, осторожно вел расспросы. Связист в это время находился в постоянном контакте с командиром. Выуженная информация у пьяного информатора тут же летела каплейту. Командир сориентировался быстро. Николины овраги находились с другой стороны сопки, которую сейчас досматривала моя группа. Причем овраги были впечатляющих размеров и глубины, разветвлялись, словно коридоры, и с севера полностью огибали сопку. Если ехать по грунтовке, а потом по шоссе, оврагов самих было не видно — мешала стена леса и абсолютное отсутствие каких-либо съездов. Если же сперва заехать на сопку, обогнуть вершину и уйти на запад, то можно по еле заметной грунтовке спуститься сперва в первый основной овраг, от которого потом шли так называемые «коридоры». Все это поведал моему напарнику местный житель. Через связиста Зеленый все передал каплейту, ну а тот перенацелил меня и мою подгруппу, уже сделавшую запрос на возвращение. Пришлось снова подниматься на сопку и, следуя указаниям каплейта, обходить вершину. Вскоре мы зашли на вполне хорошо наезженную колею от многоосных автомобилей и затопали гораздо быстрее, несмотря на сгустившуюся темень.
