Маркус Вольф - Игра на чужом поле. 30 лет во главе разведки
Тем не менее мы часто задавались вопросом, действительно ли наша помощь шла на пользу правой стороне. Например, в Эфиопии наша страна действовала особенно активно. Все мои возражения против дополнительной нагрузки на мою службу были бесплодны: было политическое решение, которое следовало пожеланиям кубинских и советских союзников.
В нашей политике в Эритрее и последовавшей войне против Сомали мы не имели ни удачи, ни единства. С некоторыми эритрейскими организациями мы имели лучшие отношения, чем с эфиопским правительством в Аддис-Абебе, которое решительно отказывалось признать автономию Эритреи и отвечало на это требование кровавыми репрессиями. Совместная работа с эфиопской службой безопасности требовала от нас тяжелых усилий и больших издержек при минимальном влиянии и практически полной неосведомленности о состоянии дел в тамошних органах безопасности. Так же обстояло дело и у представителей КГБ, хотя несравненно большая экономическая и военная помощь Советского Союза обеспечивала им более высокий авторитет. Как в большинстве стран Африки, представители Кубы были единственными в Эфиопии, принятыми без оговорочно, что не в последнюю очередь объяснялось их непосредственным участием в боях.
Наши неудачи в африканских делах всегда связаны в моих воспоминаниях с трагическим случаем — смертью товарищей Пауля Марковски и Вернера Ламберца. Ламберц, член политбюро СЕПГ, и Марковски, заведующий международным отделом ЦК, в 1978 году полетели в Ливию, чтобы склонить на свою сторону посредника в эритрейском конфликте Каддафи. На обратном пути вертолет разбился. Я получил это известие, будучи в зимнем отпуске в горах. Это было тяжелым ударом не только потому, что меня связывали с погибшими дружеские отношения, но и потому, что они принадлежали к тем немногим в правительственных кругах ГДР, от кого можно было ожидать готовности к реформам. О Ламберце поговаривали как о потенциальном преемнике Хонеккера. Поэтому в связи с его смертью поползли слухи. Я позаботился о протоколе следствия по делу о катастрофе. Вся информация сводилась к тому, что пилот не был профессионально подготовлен к ночным полетам и не имел права лететь в обратный рейс в темноте, но Вернер Ламберц настойчиво этого требовал.
Прямые разведывательные связи с Ливией мы не поддерживали никогда. В отдельных случаях ливийская сторона стремилась получить то или иное снаряжение, и, как обычно в подобных ситуациях, наша служба выступала посредником. Конечно, моя служба была бы активнее, если бы появлялись интересные перспективы, но Ливия уже обеспечивалась сполна своим западногерманским партнером и была довольна. Ливийские разведчики прошли выучку в Федеративной республике и там получали техническое оснащение, которое они не могли купить в каком-либо другом месте. Поэтому контакт ограничивался небольшими поставками интересовавшей их техники, оснащением учебного центра и проведением учебного курса по личной охране соответствующим управлением нашего министерства, который пришелся по вкусу охранникам Каддафи.
В отличие от нашей безуспешной деятельности в Эфиопии, я смог настоять на отказе, когда руководство КГБ попыталось в 1979 году склонить нас послать побольше сотрудников в Афганистан. Я твердо сказал Мильке, что мы там ничего не выиграем. Употребив всю присущую нам дипломатичность, мы ограничили нашу помощь оснащением госпиталя и оказанием посредничества во встрече в Берлине между представителями моджахедов и Наджибуллой.
Против работы ГДР и моей службы для освободительного движения, например СВАПО в Намибии или АНК в Южной Африке, до сего времени никто не протестовал, но тогда, когда они вели вооруженную борьбу, в глазах многих они были террористическими организациями, как, например, теперь часто называют ООП.
Мы поддерживали АНК в его борьбе против апартеида, в то же время осторожно старались усилить его левое крыло, но так, чтобы не вызвать раскола внутри движения. В конце 70-х годов лидер Южноафриканской компартии Джо Слово обратился в ЦК СЕПГ с просьбой, чтобы мы подготовили группу сотрудников АНК для контрразведывательной работы: он опасался, что шпики южноафриканского правительства смогут беспрепятственно проникнуть в их ряды. Хонеккер согласился, и тогда по два-три раза в год мы стали обучать по доброй дюжине южноафриканцев уловкам двойных агентов — как дезинформировать противника, не выдавая своей осведомленности и проникая в его ряды.
За контакты с арабскими государствами и с палестинскими организациями, особенно с ООП Ясира Арафата, западные СМИ почти в унисон обвиняют мою службу и меня в поддержке терроризма. Так же как связь с органами безопасности и разведки африканских и арабских государств осуществлялась на основе политических решений, государственных договоров и соглашений, так устанавливались и наши контакты с ООП. И наше политическое руководство, и мы в разведке считали, что палестинцы борются за свои законные права. Среди народов, освободившихся после второй мировой войны от колониализма, они были единственными, исключенными из процесса самостоятельного национального развития.
В 1969 году резидент нашей службы в Каире установил контакт с Арафатом и с руководителем более радикального Народного фронта освобождения Палестины Жоржем Хабашем. Первый официальный контакт был, однако, установлен в конце 1972 года или в начале 1973 года. Арафат во время своего посещения Берлина в разговоре с Хонеккером выразил стремление к такому контакту, с ним позднее встретился мой представитель в Москве. Это было как раз в то время, когда ООП была признана Лигой арабских государств в качестве единственного представителя палестинского народа и получила в ООН статус наблюдателя. Вскоре после этого ГДР установила с ООП дипломатические отношения.
За несколько месяцев до этого, в августе 1972 года, члены палестинской террористической группы “Черный сентябрь” напали на квартиру израильской олимпийской команды в Мюнхене, двух спортсменов убили, девятерых взяли в заложники. Под руководством тогдашнего министра внутренних дел Геншера акция освобождения в аэропорту Фюрстенфельдбрук была спланирована и проведена настолько дилетантски, что пятеро из террористов, один полицейский и все девять заложников были убиты. Последующий анализ этой кровавой бойни повлек за собой резкую критику властей. Нападение на олимпийскую деревню впервые дало понять Федеративной республике, но и нам тоже, что террористы могут перебрасывать свои группы в любую страну.
В разговоре с Арафатом в Москве наш представитель осудил акцию в Мюнхене и поставил условием контактов с нашей службой исключение в будущем подобных вылазок. Арафат с этим согласился и назначил Абу Айяда своим уполномоченным по вопросам безопасности. Во всех наших дальнейших контактах мы ставили непременным условием отказ ООП от террористических актов в Европе, и Абу Айяд, как и другие наши партнеры, выражал с этим согласие.
