Валентина Ходасевич - Портреты словами
…Совершенно неожиданно появилась мать Басова с Селигера – еле приехала. Виктора осташковские власти не пустили в Ленинград, к месту явки в военкомат, сказав, что они туда дадут знать, а ему поручат возглавить партизанский отряд – сорок два человека. Штаб – в нашем доме в деревне Дубово. А вот от Виктора письмо: «Еле выпроводил мать и тетку в Ленинград, стало легче. Помните, в Перми живет мой брат с семьей – инженер на каком-то заводе. Адрес у матери. Нужно, чтобы брат всегда знал, где вы с Андреем Романовичем, а я буду сообщать ему о себе. Мало надежды увидеться когда-нибудь, но – всякое бывает. Счастливо».
…Уезжать решили… Ирина пойдет доставать билеты. Соображаем, как оставить квартиру, что взять с собой. Конечно, минимально: даже добраться до вокзала – проблема, надо самим тащить вещи до поезда. Думаем, что ведь ненадолго, самое позднее – осенью вернемся.
…С Таней Вечесловой переговариваемся по телефону. В театре ГАТОБ все мобилизованы на производство камуфляжа для спасения театра. На театральную сетку нашивают зеленые тряпки, нарезанные кусками и лентами, – имитация травы: крыша театра будет выглядеть как зеленая лужайка.
…Андрей Романович уверен, что осенью вернемся. Я настаиваю взять шубы. Его очень тяжелая – я беру свою. Как ни стараемся, получилось два чемодана и два тюка с подушками и одеялом. Я не могу тащить больше, Андрей Романович – тем более. Мы оба очень исхудали, но по разным причинам – я-то здорова.
Предлагаем старушке, живущей в соседней квартире, в очень плохой комнате, временно распоряжаться нашей квартирой с условием поливать кактусы Андрея Романовича и менять воду рыбкам. Благодарит. Отдаем ключи. Напишем ей свой адрес.
…Утро последнего дня в Ленинграде. У меня полуобморочное состояние. В десять утра появляется Таня Ве-чеслова – помогает тащить вещи на Марсово поле к остановке трамвая. Уходим из дома, счастливого дома, счастливой жизни, не оглянувшись, не можем – надо держаться, и я прощаюсь с Таней без единой слезы. Громоздимся на заднюю площадку – трамвай дернул, пошел. Таня уменьшается, и вот только темная точечка. Андрей Романович еще машет ей рукой… Таня, мой любимый, радостный друг и в театре, и дома, и на Селигере – много лет… ее уже не видно… внутри все ранено – болит.
…Впихнулись в вокзал – относительный порядок. Натан в вагоне. Вагон жесткий. Располагаемся. Еще не все друзья Ирины в сборе – она бегает, ищет их по перрону. Весь вагон как глухонемой – расстаемся с любимым городом.
Буквально за минуту до отхода поезда (перрон уже пустой) Ирина не выдержала и разрыдалась. Вдруг видим бегущую к вагону фигурку – Муся! Иринина сестра, мать девочки и мальчика, которых взяли к себе Альтманы; она жила с этой весны в ста километрах от Ленинграда – в Луге. Накануне отъезда несколько друзей ринулись ее искать в Лугу, но нашли ее в лесах, куда уже бежали жители Луги от немцев. Невозможно описать встречу с ней в вагоне… Мать, дети, Ирина – плачут: билета у Муси нет; уговорили проводницу взять ее к себе в служебное отделение.
…Едем неведомой нам дорогой через Буй, Галич, Котельнич. Места поразительно красивые – иллюстрации к русским сказкам. Места былинные.
Не помню, где кончились белые бумажные кресты на окнах и появился открытый электрический свет… И Галич и Котельнич уже переполнены эвакуированными детьми. Едем дальше, и нам все безразлично – если не Ленинград, пусть Пермь… У всех какие-то пермские адреса. У Андрея Романовича – письмо от актера ТЮЗа родителям. Академика Смирнова ждет Пермский университет.
Недалеко от вокзала – бараки общежития университета. Удивляет убогость города. Деревянные дощатые тротуары, сильно прогнившие, деревянные дома тоже перекорежились. Идем по адресу. Передаем письмо, старички соглашаются нас поселить. У них две комнаты. Одну нам – размером два на четыре метра, окно семьдесят пять на пятьдесят сантиметров, от пола – чуть. Дадут тюфяк на пол, табуретки и столик к окну. Не помню, освещались ли улицы и чем. Внутри у меня непролазный мрак. Бодрюсь. Андрей Романович «тайком» от меня хватается за сердце, а я делаю вид, что не замечаю, а в общем, глубокое безразличие, но что-то вне разума заставляет жить и все переносить. Даже и мечтаний никаких. Круглосуточно подгоняешь себя: «Нужно!…»
…Чтобы прописаться, нужно пройти санобработку. Талоны получаем, идем в деревянный домик на берегу Камы. Два отделения: мужское и женское – просто баня. Выдают кусочек мыла, клочок мочалы. В раздевалке – снимай все в сетку и в голом виде отдавай в дезинфекцию. Почему-то в женском отделении обслуживают мужчины (студенты медицинского), а в мужском – женщины. У мужского отделения скандалы – цыгане не согласны мыться, вышибли уже два окна. Здоровенные, кудрявые, в плисовых штанах, на темной коже блестят золотые украшения: серьга, цепочка, кольца… Женщины, в пестроте платков и широченных юбок, держат на руках или за руку голых детей – совершенно темных, ревущих, но очень хорошеньких. Вмешалась милиция, всех загнали. Мы на очереди. Наконец цыгане вымылись, и мы видим, что все очень посветлели, да и волосы у многих оказались медно-рыжими – грязь мешала проявиться цвету. А дети поразили – до чего хороши! Почти белые, и только задики в темно-лиловых пятнах – от побоев. Солнце пригревало, санобработка отвлекла и слегка вернула в жизнь. Пошли в милицию – прописались.
…Дикий шум, завывание – круглосуточно испытывают авиационные моторы. Не успевают затихнуть и рассосаться звуки, как взмывает новый. Завод далеко от центра города, на нем работает брат Басова Владимир, инженер. В городе есть еще знаменитая «Мотовилиха» – старый орудийный завод. Их испытывают тоже круглосуточно, снаряды летят далеко через Каму. Вечером виден огненный полет, а бабаханье разрывов – все время. Кажется невероятным, что люди могут жить в этом городе. Война тут ни при чем – всегда так. «Привыкнете через недельку», – говорят нам. Пока – вздрагиваем.
Едем к Владимиру Семеновичу познакомиться – жена, две девочки. Квартира на территории завода – отдельная, две комнаты, в одной – огромный рояль. Владимир – страстный пианист. Рассказываем о матери и Викторе. Принимают любезно, но смущены: их тоже тряхнула война – питаться трудно. Хотели бы нас приютить, но некуда – обещают поспрошать.
…Узнаю адрес союза Рабис. Очень приятный молодой председатель. Вежливый, замотанный. Хочет как лучше. Регистрирует Натана и меня. Обещает подумать, как обеспечить работой. У них имеется буфет, можно закусить – пока… (добавляет он со вздохом). Городской театр оперы и балета в отпуске. Заходите. Обещает и насчет комнат.
…Альтманы нашли две комнаты – Ирина все моет, вплоть до потолка. Стараемся поменьше быть в нашей щели-дыре, «гуляем» бессмысленно. Встретили Лилю Юрьевну Брик и Василия Абгаровича Катаняна. Они исхлопотали помещение за городом – ехать поездом минут двадцать. Приглашают приехать. До того ли!…
