Леонид Млечин - Как Брежнев сменил Хрущева. Тайная история дворцового переворота
Он стал исполнителем многих его затей во внутренней и внешней политике, в расстановке кадров. Хотя надо прямо сказать — это совершенно не подготовленный для таких целей человек и к тому же болтливый, опасный человек, с авантюристическими замашками. Недавно по поручению товарища Хрущева Аджубей ездил в ФРГ. В беседах с западными журналистами Аджубей вел себя безответственно, делал заявления, которые дали повод западной прессе изображать дело таким образом, будто Советский Союз в интересах улучшения отношений с ФРГ готов пойти на уступки милитаристам за счет Германской Демократической Республики и Народной Польши…»
История с командировкой в Западную Германию в июле 1964 года и в самом деле вышла громкая. Аджубей поехал в ФРГ по приглашению коллег, но встречался с видными политиками — тогдашним правящим бургомистром Западного Берлина Вилли Брандтом (будущим канцлером), председателем Христианско-социального союза и бывшим министром обороны Францем Йозефом Штраусом и федеральным канцлером Людвигом Эрхардом.
Алексей Иванович в силу своего особого положения и внутренней самостоятельности (и, пожалуй, самоуверенности) за границей говорил и рассуждал свободнее, чем любой советский чиновник самого высокого ранга.
«Во время летней поездки в ФРГ, — записывал в дневнике Владимир Семенович Семенов, который в Министерстве иностранных дел курировал немецкие дела, — Аджубей, оказывается, многажды повторял, что Ульбрихт не вечен, что он стар и у него будто бы рак, намекал, что Россия не раз сдерживала орды монголов, катившиеся на Европу…
Вспоминаю, как Аджубей говорил мне перед поездкой в ФРГ:
— Я к вам заеду, конечно, и к Громыко. Вы же знаете эти дела. А в общем я найду что сказать.
И не приехал, конечно».
А в Восточной Германии ревниво следили за всеми советскими руководителями, приезжавшими в ФРГ. Всякое неосторожное слово трактовалось как предательство идей социализма. В прежней ситуации полученный из ГДР донос на Аджубея списали бы в архив, а в октябре 1964 года он стал желанным поводом для увольнения хрущевского зятя. Вскоре после пленума, в первых числах ноября, руководители Восточной Германии нагрянули в Москву — знакомиться с новым руководством.
«Вчера встречал делегацию ГДР, — пометил в дневнике Владимир Семенов. — Ульбрихт весь седой, но бодрый, в приподнятом настроении и настроен как-то зло. Тут, конечно, сказались хулиганские выходки против него Аджубея. Мы получили материалы об этом от Ульбрихта — подобных безобразий не приходилось еще читать».
Первый секретарь ЦК Социалистической единой партии Германии Вальтер Ульбрихт, бессердечный и холодный человек, уверенный в своем величии, много лет был хозяином ГДР. Он не доверял московским руководителям. Боялся, что те в любой момент могут бросить Восточную Германию на произвол судьбы, потому срывал любые контакты СССР с Западной Германией. Неосторожные слова Аджубея стали для Ульбрихта желанным поводом лишний раз выдавить из Москвы уверения в готовности помогать ГДР. И, разумеется, щедрую материальную помощь.
Алексей Иванович почему-то думал, что его высокое положение объясняется исключительно его талантами, а не должностью его тестя. Он действительно был очень талантливым журналистом, но этого было недостаточно для того, чтобы стать редактором «Известий» и членом ЦК. Он вел себя на равных даже с членами президиума ЦК, с некоторыми из них перешел на «ты». Обращался к Брежневу или Шелепину запросто — «Лёня, Саша». Никто другой себе такого не позволял.
Известинец Леонид Иосифович Шинкарев вспоминал, как к Аджубею подошел член ЦК и первый секретарь Иркутского обкома Семен Николаевич Щетинин. Выразил недовольство публикацией в газете о делах в области. Наставительно, как привык разговаривать с журналистами, заметил:
— Обком не станет возражать, если редакция переведет собкора в другую область!
Аджубей побагровел:
— Мы доверяем нашему корреспонденту! Собкоры «Известий» — это те же партийные работники, но еще умеющие писать. Ваше отношение к критике, товарищ Щетинин, настораживает. Советую подумать над этим!
Иркутский хозяин не посмел противоречить хрущевскому зятю, но и Семен Щетинин, и другие первые секретари не простили Аджубею, что, поверив в свою звезду, он не считался с аппаратом.
Первый секретарь ЦК компартии Украины Петр Шелест у себя в Киеве жаловался на Аджубея своим соратникам:
— Товарищи, газета «Известия» — это же семейная газета Хрущева! (Аплодисменты.) Кадры избивает. Знаете, что «Известия» могут по любому секретарю обкома, любому, понимаете, руководителю, заслуженному у нас, может какую гадость… (С места: «Правильно!» Аплодисменты.) Вот недавно было, товарищи. Всем известен Петр Кривонос. Он, как все мы, имеет и недостатки, и положительные качества. Нету человека, который бы идеально кристально чистым был, такого бы человека мы взяли под колпак и ходили на экскурсию смотреть… Так вот написали о Кривоносе. «Свадьба с премией». Фельетон. Это же опозорили человека, коммуниста, члена ЦК нашего, депутата Верховного Совета — за что? Я звонил Аджубею: Алексей Иванович, здравствуйте. Он: ну разве это вопрос первого секретаря ЦК… Он мне дает направление, какими вопросами мне заниматься… Речь идет о коммунисте, о члене Центрального комитета нашей партии, Украины, мне справку о Кривоносе подготовили… Он: ну хорошо, спасибо за разъяснение, и положил трубку. Ну вот, мы ему дали разъяснение, сняли его с редактора газеты… (Аплодисменты.)
Больше никого из хрущевского окружения не тронули. Все остались при своих партийных регалиях, даже бывший главный редактор «Правды» Павел Сатюков. Твардовский, который присутствовал на пленуме, записал в дневнике: «Сатюков был как маслом облитый, ликовал: меня, мол, снять-то сняли, но не вывели».
Бывшего главного редактора «Правды» отправили в журнал «Партийная жизнь» ответственным секретарем, но оставили членом Ревизионной комиссии КПСС. Потом председатель Гостелерадио Сергей Георгиевич Лапин взял его к себе руководителем главной редакции научно-популярных и учебных программ.
А вот Алексей Иванович Аджубей в сорок лет остался без работы. Месяц сидел дома, ожидая решения своей судьбы. Его согласился взять главный редактор журнала «Советский Союз» поэт Николай Матвеевич Грибачев. Он прославился тем, что с гордостью называл себя и свое окружение «автоматчиками партии». Это позволяло Грибачеву в кадровых делах держаться самостоятельно. Но место — незавидное. Журнал был рекламно-экспортным, тексты требовались соответствующие. Здесь Аджубей прозябал до самой перестройки. Ему запретили печататься под своей фамилией, пришлось обзавестись псевдонимом.
