Людвик Свобода - От Бузулука до Праги
Население освобожденной территории терпело в то время огромные лишения. Фашистские грабители полностью смели с лица земли многие населенные пункты, и люди, возвращавшиеся из лесов и гор, где они скрывались от гитлеровцев, часто не находили своих жилищ. В одном лишь небольшом Стропковском районе гитлеровцы уничтожили при отступлении 50 деревень и хуторов. Народ голодал. Чтобы облегчить положение населения, мы обратились к советскому командованию с просьбой оказать местным жителям помощь продовольствием. О нашей просьбе немедленно сообщили в Москву, и через два дня мы узнали, что Советское правительство предоставляет нам в качестве дара 500 тыс. килограммов муки. Теперь наши полевые пекарни могли снабжать хлебом население освобожденной территории Восточной Словакии.
Освобождая страну от гитлеровских оккупантов, части корпуса вышли к реке Ондаве. Карпаты были позади. В горах остались сотни могил советских и чехословацких воинов. Мы понесли большие потери, но потери гитлеровцев были значительно больше. Если учесть, что противник оборонялся на заблаговременно подготовленных рубежах, что он, стянув сюда значительное количество войск с других участков, насытил свою оборону многочисленными огневыми средствами, то можно с гордостью сказать, что воины 1-го Чехословацкого армейского корпуса сражались превосходно.
Тот факт, что мы понесли в Карпатах значительные потери, эмигрантское правительство в Лондоне решило использовать как повод для расформирования корпуса. Буржуазные правящие круги боялись, что корпус помешает осуществлению их корыстных планов на освобожденной территории, они не желали, чтобы в Чехословакии были проведены в жизнь те идеи, за которые сражались и погибали наши воины.
Но прежде чем рассказывать о том, каким путем они намеревались ликвидировать корпус, мне хочется упомянуть об одном эпизоде. Он произошел во время моей встречи с президентом Бенешем в Кошице. В первые же минуты президент сердито отчитал меня за потери, понесенные в боях на Дукельском перевале.
- Господин коллега, наши потери на Дукле огромны! Они просто ужасны! сказал Бенеш с упреком.
- Господин президент, вы не точно информированы, - ответил я.
- Господин коллега, эти потери просто ужасны! - настаивал он.
На второй или третий день после встречи с Бенешем со мной заговорил канцлер Смутны.
- Послушай-ка, Свобода, мне не следовало бы говорить об этом, но знай, старик (Бенеш. - Л. С.) не может простить тебе те огромные потери, которые понес корпус на Дукле.
Это было чересчур. Возмущенный, я отрезал:
- Приходилось ли господину президенту когда-нибудь наблюдать настоящий бой? Можете ли вы, господин канцлер, представить себе те бои, которые мы вели на Дукле, чтобы говорить о них и критиковать наши действия?
- Нет, не могу, - признался Смутны.
- Тогда поезжайте и посмотрите места боев. Передайте господину президенту, что я приглашаю его с членами правительства побывать на Дукельском перевале и посмотреть места боев.
На следующий день я был приглашен к президенту. Бенеш принял меня сухо. Он сказал:
- Господин коллега, благодарю за приглашение побывать на Дукле. Я принимаю его.
Спустя некоторое время состоялась поездка в горы президента и министров. В районе Дукельского перевала Бенеш и члены правительства увидели сплошь изрытую землю, бесформенные груды исковерканной, обгоревшей техники, лес, похожий на ржаное поле, побитое градом. Почти все деревни были сожжены, жители ютились в землянках, шалашах или в дотах и блиндажах.
Я водил президента и членов правительства по местам боев и рассказывал о действиях чехословацких частей. Вполне понятно, что я даже приблизительно не мог описать все те трудности и испытания, которые преодолели наши воины. Нетрудно было заметить, что панорама окружающей местности, по которой чудовищным катком проехала военная машина, а также мой рассказ произвели сильное впечатление на Бенеша и его свиту.
Когда мы подошли к Вышнему Комарнику, президента начало лихорадить. Он попросил стакан горячего чаю. После короткого отдыха я пригласил его осмотреть район Нижнего Комарника, где следы недавних боев выглядели еще страшнее.
- Нет, благодарю, господин коллега, - сказал он дрожащим голосом. Дальше я не пойду. Того, что я увидел, для меня вполне достаточно, чтобы составить представление о боях на Дукле.
Бенеш уехал.
Закончив осмотр района боев, мы с оставшимися министрами возвратились в Кошице. Я не мог отказать себе в удовольствии и при первом же удобном случае спросил канцлера Смутны, что говорил президент об этой поездке и не изменил ли он свое мнение о наших действиях на Дукле.
- Видимо, там, на Дукле, действительно было страшно, - уклончиво ответил канцлер.
- Да, бои на Дукле потрясающи, и потеряли мы там немало. Но в концентрационных лагерях наш народ потерял во много раз больше.
Наши части, сформированные в СССР, за два с половиной года потеряли около 4000 человек, но мы помогли освободить десятки городов и тысячи деревень на территории Советского Союза, Польши, с боями овладели Дуклей и совместно с советскими войсками открыли ворота свободы на свою родину. За это же время в концентрационных лагерях погибло свыше 300 тыс. наших соотечественников. Если бы господину президенту был задан вопрос, кто же несет ответственность за эти жертвы, то неизвестно, что бы он ответил.
Помимо упорных боев с фашистскими войсками, нашему корпусу на территории Чехословакии пришлось вести борьбу за свое существование.
В военном архиве хранится следующий документ:
"На основе Вашего донесения полагаем, что из остатков наших частей можно сформировать три - четыре пехотных батальона, сведя их в отдельную бригаду... Артиллерийский полк считаем целесообразным расформировать. Танковую бригаду также необходимо расформировать, а ее личный состав использовать для пополнения пехоты.
Парашютно-десантную бригаду при реорганизации не берите в расчет. Сообщите предложения с учетом известного Вам количественного состава и обстановку относительно характера организации, которая бы отвечала этому замыслу. Ингр".
Это письмо было направлено 28 октября 1944 года министром национальной обороны Ингром генералу Пике.
Такое же распоряжение получил и я. Из него следовало, что артиллерийские и саперные части, равно как и танковая бригада, пополняться не будут. Так относилось к нашему корпусу эмигрантское буржуазное правительство. Вместо того чтобы оказать нам помощь в пополнении корпуса, оно запрещало производить доукомплектование его частей.
Эмигрантские деятели приказывали нам из Лондона не вмешиваться в организационные и мобилизационные дела в своей стране, не создавать школ и училищ для офицеров, не обращаться к советскому командованию без ведома генерала Пики. Приказы подобного рода для нас уже не являлись чем-то необычным. Мы их просто не принимали во внимание, потому что обстановка требовала как раз обратного. Требовала роста и укрепления нашего армейского корпуса, чтобы он смог принять активное участие и в последующих боях.
