Геннадий Прашкевич - Брэдбери
Конечно, все это происходит днем.
А с заходом солнца просыпаются старые призраки.
Дорожки теплого светлого города медленно остывают и становятся похожими на дорожки, окруженные мраморными надгробиями, — по ту сторону стены.
«К полуночи, погрузившись в странный покой, рожденный холодом, ветром и далекими отзвуками церковных колоколов, два города становились одним. Ночной сторож был здесь, наверное, единственным живым существом, молчаливо бродившим от Индии до Франции, от канзасских прерий до нью-йоркских домов из серого песчаника, от Пиккадилли до Пьяцца-ди-Спанья. За каких-то двадцать минут он проделывал все эти немыслимые тысячи миль. А его двойник за стеной проводил свою рабочую ночь, бродя среди замшелых памятников, фонарем выхватывая из темноты всевозможных арктических ангелов, читая, как титры, имена на надгробиях, и садился полуночничать с останками кого-нибудь из “Кистонских полицейских”. Только в четыре часа утра сторожа засыпали, и оба города, бережно свернутые, ждали, когда солнце взойдет над засохшими цветами и стертыми надгробиями…»
10
«…читая, как титры, имена на надгробиях…»
11
Героя повести в его собственном кабинете, по словам Брэдбери, ожидало приглашение стать безмозглым тупицей.
Нет, признается он, это приглашение не было выгравировано на мраморной плите, оно было напечатано на хорошей почтовой бумаге. Но, прочтя приглашение, он сразу сполз в кресло, лицо его покрылось холодной испариной, а рука судорожно пыталась схватить, скомкать, выбросить бумажный листок.
«Хеллоуин. Сегодня в полночь. У дальней стены, в середине.
Р. S. Вас ждет потрясающее открытие. Материал для бестселлера или отличного сценария. Не пропустите!»
«Вообще-то я не храбрец, — признается герой (читай, сам Брэдбери. — Г. П.). Я не вожу машину. Не летаю самолетами. До двадцати пяти лет боялся женщин. Ненавижу высоту. Эмпайр-стейт-билдинг для меня — сущий кошмар. Пугаюсь лифтов. Эскалаторы вызывают у меня тревогу. Я разборчив в еде. В первый раз я попробовал настоящий стейк лишь в двадцать четыре года, а все детство провел на гамбургерах, бутербродах с ветчиной и пикулями, яйцах и томатном супе».
И все-таки в полночь герой отправляется на кладбище…
12
«Театр Рея Брэдбери» дожил до 1992 года.
Было снято 65 серий — все их написал сам Брэдбери.
Серии «Театра» 31 раз номинировались на Cable Ace Award и 12 раз получали эту престижную премию. О «Театре Рея Брэдбери» говорили по всей стране, потому что теперь можно было просто включить телевизор и пережить кучу невиданных приключений, а после этого или ждать повтора, или бежать за книгой в библиотеку или в книжный магазин.
Работая над сериалом, Брэдбери побывал во многих штатах США, а также — в Канаде, в Новой Зеландии, во Франции. У него будто прибавилось сил. Он всегда любил популярность, и она действовала на него бодряще. Он всегда страстно желал быть узнаваемым (вспомним огорчение писателя, когда при первой встрече его не узнал Федерико Феллини). В общем, это понятно, ведь взгляды на вас людей со стороны существенно влияют на ваше собственное отношение к жизни, в том числе на манеру вести себя, выглядеть, говорить.
Время от времени Рей и Мэгги бывали в Париже.
Иногда ночью в отеле, когда Мэгги уже спала, писатель подолгу стоял у окна, разглядывая уличные огни. Наверное, он думал и о чудесном превращении стеснительного мальчика из провинциального городка Уокиган в знаменитого писателя, одиноко любующегося ночным Парижем. Он остро ощущал незримое, но тесное братство великих творцов. Он был теперь с ними. Эдгар По и Томас Вулф, Эрнест Хемингуэй и Джон Стейнбек, Эдгар Райс Берроуз и Уильям Фолкнер, Скотт Фицджеральд и Шервуд Андерсон… Мы все, мог он теперь сказать, состоялись.
Мы — состоялись!
13
Мэгги преподавала французский в Южном университете, штат Калифорния.
Старшая дочь Сусанна развелась с первым мужем и жила с Томми Нисоном (Tommy Nison) — руководителем модной рок-группы…
Рамона вышла замуж за известного архитектора Эндрю Хэндлемана (Andrew Handleman)…
Мужем Беттины стал прекрасный художник и дизайнер Гарри Карапетян (Gary Carapetian), с которым, кстати, она впервые встретилась на общем праздновании хеллоуина…
Брэдбери обожал шумные праздничные посиделки, и сам не раз отправлялся с Александрой и соседскими детьми от дома к дому — по всей улице, требуя веселой дани. Мэгги не осуждала детскую страсть своего мужа, но сама с годами становилась все более сдержанной, все более ироничной, бессмысленный энтузиазм ее раздражал. Книги, французский кофе, хорошие сигареты, общество четырех котов…
В 1992 году в США впервые была вручена «Награда имени Брэдбери» («Ray Bradbury Award») — специальный приз Ассоциации американских писателей за лучший киносценарий в жанре научной фантастики и фэнтези.
Первым лауреатом премии стал Джеймс Фрэнсис Кэмерон (James Francis Cameron) — за сценарий к фильму «Терминатор-2».
«— Мало кто из ныне живущих писателей имеет больше международных и национальных наград, чем вы. А что для вас прижизненная слава и награды?
— А для меня это ничто, — ответил журналисту Рей Брэдбери. — Настоящая награда — в другом. Два года назад я был в мэрии Лос-Анжелеса, мэр произносил речь в мою честь, вручил мне какую-то награду, публика хлопала. Но вот когда меня в моем кресле повезли к выходу, какой-то юноша схватил меня за рукав и выдохнул мне в лицо: “Вы изменили мою жизнь”. Вот это больше, чем слава, понимаете? Потому что я-то знаю, что по призванию я — учитель. Я вовсе не писатель-фантаст, я не выдумщик историй про ракеты и планеты, я учитель. Я преподаю вам жизнь. Я учу вас любить. Я изменил жизнь этого человека, он только потом заметил как. Я же знаю, как и вы: вы-то здесь тоже по страсти. Вы пришли ко мне сегодня, потому что вы хотели прийти. Не потому, что это ваша работа, а потому, что вам нравятся книги Рея Брэдбери, я же вижу. И это выше, чем слава. Ибо любовь — это всё.
— Любовь — это всё?
— Всё! Ваше присутствие здесь — акт любви. И я отвечаю на эту любовь, и я объясняю, каково для меня значение страсти. Ведь умом жизнь не постигнешь. Ум порой принимает неверные решения. Я хожу на приемы в Голливуде, вижусь со знаменитыми режиссерами и продюсерами. И по возвращении спрашиваю у своего желудка: “Ну как?” И бывает, желудок отвечает “э-э-э”. И если так, я больше туда ни ногой. Я ничего не решаю здесь, я все решаю здесь. Мой желудок знает, смотрю ли я в лицо лжеца или вора или просто глупого человека. Поэтому надо избегать решений холодного разума, надо поступать по страсти. Надо посмотреть в лицо человека и спросить свою интуицию: можно ли ему доверять? Мне как-то предложили написать сценарий для телесериала. Ходили вокруг меня несколько лет, они предлагали деньги, обещали то-сё. Но я смотрел в их лица и понимал, что я им не доверяю. У продюсера были такие мелкие острые зубы, как у барракуды. Дай ему волю, он съел бы меня заживо. В конце концов я позвонил ему и сказал: “Не буду я с вами работать”. А другой продюсер пришел ко мне и сказал: “Я сниму сериал так, как вы захотите”. Я спросил: “Вы что же, позволите мне написать шестьдесят серий, всё, что я захочу? И пустите меня на площадку с моими советами?” И потом мы целый год регулярно встречались, обедали вместе, я смотрел другие его картины и по прошествии года сказал: “Да, вы можете снять сериал по моему сценарию”. Но на это ушел целый год. Я не был в нем уверен. Ведь интуиция тоже дает порой промашку. Но время всё прояснило. И сериал вышел удачный. Очень хороший.