Петр Люкимсон - Царь Давид
Талмуд объясняет разницу между двумя источниками тем, что «Вторая книга Самуила» не учла в числе израильтян 288 тысяч человек, ежегодно служивших в армии (по две тысячи человек в месяц, то есть 24 тысячи человек в год от всех двенадцати колен), а также 12 тысяч (по тысяче от каждого колена) старейшин, входивших в Верховный совет своего колена, — и таким образом и возникла разница в 300 тысяч человек.
Разница же в данных о численности колена Иуды, согласно Абарбанелю, объясняется тем, что «Вторая книга Самуила» включила в число иудеев 30 тысяч жителей Иерусалима и окрестностей, а «Хроникон» — нет.
Однако стоит заметить, что у многих исследователей эти объяснения не вызывают доверия. Во-первых, из них непонятно, почему резервистов того же колена Иуды надо считать вместе с воинами других колен, в то время как мужчины этого колена считаются отдельно. Во-вторых, большинство археологов убеждены, что размеры Иерусалима в X–IX веках до н. э. просто не позволяли вместить 30 тысяч жителей.
Зато в изложении последующих событий обе книги Библии сходятся. Сразу после получения итогов переписи к Давиду приходит осознание, что, проведя ее, он нарушил волю Творца и наказание за это постигнет весь народ. Устное предание утверждает, что Давид получает весть о грядущем наказании в посетившем его ночью пророческом видении, а рано утром в его дворце появляется пророк Гад, которого ночью также осенило точно такое же пророчество. Во время этого пророчества Бог приказал Гаду явиться к Давиду и предложить ему выбрать один из трех вариантов наказания за проведение переписи:
«И пришел Гад к Давиду и сказал ему: так сказал Господь: выбери себе: Или три года — голод, или три месяца уничтожаем будешь врагами твоими, или три дня — меч Господень, и мор в стране, и ангел Господень, поражающий во всех пределах Исраэля» (I Хрон. 21:11–13).
Этот отрывок обычно приводится еврейскими философами как концептуальное выражение монотеизма, согласно которому все, что воспринимается людьми как добро или зло, исходит из одного источника — от Всевышнего. А вот любые попытки представить дело так, будто добро — от Бога, а зло — от дьявола, это уже к монотеизму отношения не имеет. Однако для нас интересно то, что, оказавшись перед трудным выбором между трехлетним голодом, трехмесячной кровопролитной войной и трехдневным мором, Давид выбирает мор. И объясняет Гаду свой выбор следующим образом: «Тяжело мне очень, но лучше попасть мне в руку Господа, ибо велико милосердие Его, только бы не в руку человеческую попасть мне» (I Хрон. 21:13).
Так в стране начинается эпидемия странной болезни, проявляющейся, если верить устному преданию, во внезапно наваливающейся на человека слабости, за которой, спустя несколько часов, следует смерть. В течение двух дней эпидемии ангел смерти унес жизни 70 тысяч человек, и по всей стране в тысячах домах оплакивали в те дни усопших.
В этот момент и срабатывает расчет Давида на милосердие Бога: пожалев людей, Всевышний велит ангелу остановиться и прекратить забирать человеческие жизни. Однако это еще не означает конца эпидемии: Господь ждет от Давида подлинного раскаяния и подчинения Своей воле. А потому Он снова посылает к Давиду пророка Гада с повелением принести жертвоприношение на гумне иевусея Орны (Орнана, Аравны), расположенного рядом со стенами Иерусалима.
Вместе со старейшинами города Давид направляется на указанное ему место и видит над гумном… парящего в небе исполинского ангела с обнаженным мечом, простертым в сторону Иерусалима. Поняв, что еще немного — и мор войдет в стены его столицы, Давид валится на колени. Вместе с ним падают на колени и старейшины. Им было не дано видеть ангела — но, во-первых, они не могли оставаться на ногах в то время, как царь встал на колени, а во-вторых, добавляют комментаторы, они, видимо, все-таки почувствовали исходившую от ангела эманацию и поняли, что являются участниками некоей сакральной мистерии.
Между тем Давид молит Бога о том, чтобы Он перестал наказывать ни в чем не повинный народ и наказал бы вместо этого его самого и его семью:
«И сказал Давид Богу: не я ли велел исчислять народ? Это я согрешил и содеял зло! А эти овцы — что сделали они?! Да будет рука Твоя на мне и на доме отца моего, а народ Свой не поражай!» (I Хрон. 21:17).
Это — та молитва, которую Бог ждал от Давида. Именно она поднимает Давида на уровень таких лидеров нации, какими были Моисей, Иисус Навин, пророк Самуил и в конечном счете Саул — лидеров, для которых судьба их народа всегда значила куда больше их собственной жизни, а порой и жизни их близких.
После этой молитвы Бог окончательно останавливает мор, который в итоге продолжался все-таки чуть меньше обещанных Им трех дней. Одновременно в этот момент Всевышний открывает, наконец, Давиду ту тайну, которая мучила его больше сорока лет: гумно иевусея Орны располагается на той самой горе Мория, где, как говорил ему Самуил во время их последней встречи, должен быть построен постоянный Храм Богу.
Давид тут же решает приобрести это гумно у Орны, а когда тот предлагает просто подарить его царю, категорически отказывается принять это место в дар:
«И обернулся Орнан, и увидел ангела, а четыре сына его, что были с ним, спрятались. А Орнан молотил пшеницу. И пришел Давид к Орнану. И взглянул Орнан, и увидел Давида, и вышел из гумна и поклонился Давиду лицом до земли. И сказал Давид Орнану: дай мне место, что занято гумном, и я построю на нем жертвенник Господу, — за полную цену отдай его мне, и прекратится мор в народе. И сказал Орнан Давиду: возьми его себе, и пусть делает господин мой царь, что угодно ему. Смотри: я отдаю быков для всесожжения и молотила — на дрова, а пшеницу для хлебного приношения. Все отдаю я! И сказал Давид Орнану: нет, ибо только за полную цену хочу купить я, потому что не могу принести Господу то, что принадлежит тебе и во всесожжение — даровое. И дал Давид Орнану за место это шестьсот шекелей золота. И построил там Давид жертвенник Господу, и вознес всесожжения, и жертвы мирные, и призывал Господа, и Он ответил ему огнем с небес на жертвеннике всесожжения. И сказал Господь ангелу, и он вернул меч в ножны свои» (I Хрон. 21:20–27).
Сам факт, что иевусей Орна владел большим гумном под Иерусалимом и, вероятно, жил в этом городе, еще раз свидетельствует о том, что по меньшей мере часть коренного населения Иерусалима не только не была уничтожена при его взятии, но и осталась жить в своих домах, то есть жестокость Давида при взятии городов в Библии явно преувеличена. Причем, вероятно, авторы этих преувеличений считали, что таким образом они способствуют еще большему прославлению Давида. Но из самого текста Библии ясно также, что Орна Иевусеянин — отнюдь не простой, а очень знатный человек. Мидраш даже утверждает, что он — не кто иной, как прежний царь Иерусалима. О богатстве Орны свидетельствует сам факт владения им гумном, а вот о неординарности его натуры — то, что он, как и Давид, видит ангела. Демонстрируя свои верноподданнические чувства, Орна предлагает в дар Давиду гумно, а также своих животных для жертвоприношения, однако Давид платит ему и за то, и за другое полную цену — и для того, чтобы жертвоприношение исходило от него лично и потом никто не мог сказать, что земля, на которой стоит Храм, не принадлежит евреям или досталась им даром.
