Коллектив авторов - Заметки о Ленине. Сборник
Ленин-полемист сдвигает с места эти застывшие образы, подбирает к ним ключ; он цитирует речь Маклакова: «Власть будет леветь все больше и больше, пока страна будет праветь все дальше и дальше» — и анализирует цитату следующим образом:
«Страной» Маклаков называет капиталистов. В этом смысле он прав. Но «страна» рабочих и беднейших крестьян, уверяю вас, гражданин, раз в 1000 левее Черновых и Церетели и раз в 100 левее нас. Поживете — увидите.
(На зубок новорожденному… «новому» правительству).Здесь застывший образ сдвинут тем, что он прямо сопоставлен с конкретными значениями, — не своими, а того слова, которое подсказывается фразовым смыслом: Нельзя сказать: страна рабочих и беднейших крестьян левеет хотя и можно сказать: страна левеет.
Конкретизация сбросила со слова маску, оно оказывается застывшим, скрывающим одно специфическое значение «соседнего» слова «народ», между тем как именно вследствие его сглаженности, застылости — его легко и незаметно подставили на место всего ряда значений слова «народ».
4Выше я сказал о «вещной» конкретности и словесной неконкретности иностранных терминов. Они конкретны только по связи с вещью. Если эта связь не известна, — у них нет ассоциативных нитей, ведущих к другим словам, — у них бедный лексический объем. И вместе с тем, даже если связь этих терминов с вещью неизвестна или затемнена (а стало быть, ввиду особой, от единенной природы иностранного термина — порваны вообще ассоциативные нити) — такое слово-термин, как «гладкое» слово, имеющее «благородную» лексическую окраску — может пройти незамеченным.
Это самый обычный тип «мошенничества слов».
Приведу пример разоблачения таких слов Лениным:
«Как прячут прибыли господа капиталисты» (Правда, 1917 г., № 947).
«…На счете особого резервного капитала показана сумма 5 1/2 мил. рублей. Именно в так-называемый резерв или резервный капитал сплошь да рядом записывают прибыль, чтобы скрыть ее. Если я, миллионер, получил 17 миллионов рублей прибыли, из них 5 миллионов „резервировал“ (т. е. по-русски отложил про запас) — то мне достаточно записать эти 5 миллионов, как „резервный капитал“, и дело в шляпе».
«…Равным образом, сумма в 224 тысячи рублей „невыплаченный дивидент акционерам“ тоже в общей сумме прибылей не значится, хотя всякому известно, что дивидент выплачивается из чистой прибыли».
Случай классический, — мошенническое слово участвует в действительном мошенничестве, и разоблачение мошенничающего слова равносильно обвинению в действительном мошенничестве.
«Гладкий», «благородный» лексический вид слова («иностранный термин») при сниженном переводе на русский язык исчезает, — и обнаруживается простое значение, — иногда довольно неказистое, как в данном случае.
5Слова-названия стираются очень быстро. Они обозначают конкретную вещь — и поэтому начинают играть красками вещи, приобретают окраску от вещи.
В этом смысле слово «эсэр» также конкретно как «социалист-революционер»; эсдек также конкретно, как «социал-демократ». У этих слов («эсэр» и т. д.) есть своя окраска, идущая от обозначенной вещи, а не от названия.
Но, оказывается, слова-названия не совсем стираются, значение все же остается и помимо обозначения.
На этом основано полемическое употребление названий враждебных партий.
Коммунистические газеты не станут писать «конституционалист-демократ», они пишут прямо «кадет» (и даже не «к.-д.», ибо «к.-д.» — 1) обозначение вещи; 2) обозначения значения, тогда как «кадет» порвало совершенно со значением и является только обозначением, только названием, и притом самостоятельным словом, что окончательно вытесняет все следы значения слов «конституционалист-демократ»); название «эсэр» тоже только обозначение вещи, тоже самостоятельное слово, порвавшее со значением («социалист-революционер»); и в этом смысле оно конечно дальше уводит от словесного значения чем «с.-р.», которое одновременно является обозначением вещи и обозначением значения[55]. Поэтому, напр., очень сильным приемом было окрестить «союзников», Антантой и т. д. Нетрудно заметить, что слово «союзники», как обозначение — стертое слово, и все же в нем была и некоторая возможность оживить значение, при известных фразовых условиях. Слово «Антанта» лишало этой возможности (Кроме того, самое звуковое строение слова было несколько комическим: ан-тан; комической же была и ассоциация со словом «танта»).
Когда вещь только обозначают, а ее название лишается своего значения — происходит заметное снижение вещи.
Поэтому каждое оживление в значении названия — повышает самую вещь.
Как можно оживить значение. Это можно сделать только сменив старое название и осмыслив новое.
Перемена названия партии «социал-демократы большевики» на «коммунисты», — было не только терминологическим размежеванием с «социал-демократией»[56]; 3) но и оживлением значения.
Перемену названия Ленин мыслил именно как сдвиг, как борьбу с языковой рутиной; привычность старого названия не довод за сохранение его, а довод за перемену:
«Массы привыкли, рабочие „полюбили“ свою социал-демократическую партию.
…Это довод рутины, довод спячки, довод косности. А мы хотим перестроить мир.
…И мы боимся сами себя.
Мы держимся за „привычную“, „милую“, грязную рубаху.
Пора сбросить грязную рубаху, пора надеть чистое белье.»
Здесь подчеркнута динамика нового названия, — бояться нового своего названия, — значит бояться самого себя, — потому что новое название оживляя значение, — сдвигает самую вещь — непривычно возвышает ее, и отмежевывая, отделяет от других.
Замена названия произведена не только потому, что вещь больше не соответствует ему, но, главным образом, потому, что «старое», «привычное» название обносилось как грязное белье.
Слово может быть живым, не сглаженным, не изношенным — и оно все-таки неадэкватно вещи. Оно может быть, неадэкватно вещи потому, что задевает одну какую-либо сторону вещи, а других не покрывает. Тогда это слово объединяет вещи по нехарактерному признаку и объединяя их неправильно отождествляет. Оно может также быть неадэкватно вещи, если вещь текуча, процессуальна. Тогда каждая новая фраза процесса отличается в вещном плане от старой, а в словесном не отодвигается.
Пример первого.
Ленин проводит ход рассуждений эсеров «Нас обвиняют в том, что мы были в блоке, в соглашении с Антантой, с империалистами. А вы, большевики, разве вы не были в соглашении с немецкими империалистами? А что такое Брест? А разве Брест не есть соглашение с империалистами? Вы соглашались с империализмом немецким в Бресте, мы соглашались с империализмом французским, — мы квиты, нам не в чем каяться».
