Гарольд Лэмб - Карл Великий. Основатель империи Каролингов
Воображение французской нации заботливо требовало от Шарлеманя собственной легенды. В то же самое время менялся и внешний вид спящего в гробнице в Ахене, чтобы соответствовать легенде. «С золотой диадемы на его лицо опустилась вуаль. Его левая рука, затянутая в перчатку, держала на коленях том Евангелия в позолоченном переплете, а правая рука сжимала вертикально стоявший обнаженный меч, который отныне и навеки был обнажен против его врагов».
Этот призрачный образ Арнульфинга очень скоро стал доступен взорам всех желающих. Иллюстраторы рукописей, рассказывавших его легенду, изображали его в тот момент, «когда Шарлеманя будил ото сна святой Иаков или когда он ехал в Константинополь; затянутый в пышные одежды, он носил королевские знаки отличия – на плечах у него была бархатная мантия, подбитая горностаем, а в руках Шарлемань держал скипетр и державу». Ювелиры изготовили ковчеги для его мощей и личных вещей (тело Шарлеманя было эксгумировано для того, чтобы надеть на него, в числе прочих вещей, мантию из пурпурного византийского шелка, украшенную вышитыми слонами). Когда витражное стекло добавило роскоши храмам, паства смогла лицезреть сказочного Шарлеманя.
Ко всем этим убедительным картинам вскоре добавилась еще и биография. Один монах из Шалона, желая почтить своего святого покровителя Иакова Компостельского, на основе всех этих легенд создал поистине удивительный образ Шарлеманя для просвещения будущих поколений.
Со всем этим образ Шарлеманя, по истечении более трех столетий, превратился в образ монарха иллюзорного мира, где выполнялись все желания, где норманнов сбрасывали в море, и сарацины изгонялись из христианского мира, и Господь помогал всем страждущим.
Возможно, только в такой век растущей веры и жизненной силы легенда могла оставить свой след в королевских дворах, национальных учреждениях, законах и монастырской жизни, а также в популярной литературе и искусстве. Но легендарному Шарлеманю это удалось.
Реальная тайна его жизни бросала тень на средневековую Европу. Что в действительности представляла собой империя Шарлеманя? Была ли она христианской империей? Церковники оспаривали это. Была ли она Римской империей? Папский двор отстаивал эту точку зрения, утверждая, что она сохранила в неприкосновенности ту власть, благодаря которой Лев III короновал Шарлеманя императором в Риме. Была ли она Франкской империей? Новоиспеченные германские монархи заявляли, что Шарлемань основал их Германскую империю. Один из них замыслил канонизировать могучего франка с тем, чтобы заложить основы культа Шарлеманя. Все три концепции отрицались французами, считавшими его своим первым королем.
Так начались долгие диспуты по поводу власти и господства в Западной христианской Европе, которую Шарлемань тщетно пытался объединить. Монархи Священной Римской империи – которая никогда не объединяла Европу – вспоминали Шарлеманя. Фридрих Барбаросса полагал деяния короля франков прецедентами своих собственных амбиций; Фридрих II возобновил эксгумацию скелета, чтобы обернуть новую мантию поверх савана со слонами, а в наш современный век Наполеон Бонапарт, именовавший себя императором Франции, обращался к памяти Шарлеманя, «нашего предшественника». Но все это укладывается в рамки истории, но не легенды.
Легенда отказывалась умирать. Ее не могли отнести к определенному месту. В Ахене рассказывали, что в день смерти Шарлеманя церковные колокола звонили сами по себе, без участия человеческих рук. В горах Баварии рассказывали, что Шарлемань ожидает там в пещере. В Рейнской области рассказывали, что, когда борода Шарлеманя три раза обовьется вокруг его гробницы, наступит конец света.
Когда христиане в Испании начали свою долгую борьбу за освобождение с халифами Кордовы, их менестрели поведали о том, как Шарлемань шел до них тем же путем вместе с Роландом. Память о его паладинах трансформировалась в воспоминания о 12 пэрах, героях других легенд, теперь верно служивших Шарлеманю. Среди них были Оливер, дан Огир, отважный герцог Нейм из Баварии и доблестный архиепископ Тэрпин.
Когда гасконцы и жители Прованса отправлялись на эту войну, они ехали под знаменем Шарлеманя – штандартом Иерусалима, – ставшим орифламмой[42] Франции. Вместе с ними «Песнь о Роланде» принимала осязаемую форму, воплощая тему мужества и смерти.
Когда мужчины на Западе покидали свои дома, чтобы отправиться в 1-й Крестовый поход, они ощущали духовный подъем, в них жило чувство открывавшихся перед ними новых горизонтов, чего не было со времен Шарлеманя.
Для крестоносцев на море и на суше менестрели исполняли баллады о том, как до них Шарлемань отобрал Иерусалим у сарацина Харуна. Они пели о том, как он путешествовал в Иерусалим, на землю апостолов, чтобы самому защищать Гроб Господень.
Так образ Шарлеманя завладел умами большей части человечества, призывая покидать дома и отправляться в странствия. И образ этот сопровождал путников до самого конца их пути.
Дикий Арнульфинг, построивший свою столицу в лесу и воздвигнувший небольшую, но очень приметную церковь Девы Марии, стал памятью, ревностно оберегаемой всей Европой, – памятью о тех давно минувших днях, когда христиане каким-то образом объединялись, чтобы обрести своего Бога.
Послесловие автора
В своих попытках рассказать историю жизни Карла Великого я очень многим обязан трудам Артура Кляйнклоса из Центрального архива в Лионе. Его работы по истории Шарлеманя, Алкуина и расцвета империи Каролингов служили мне путеводителем.
Повествование о личности Шарлеманя основано на источниках того времени, и я постарался возможно более точно воспроизвести становление Франкского государства. Почти все реки в книге имеют современные названия. То же касается и городов, за исключением тех, которые тогда что-то значили, а сейчас забыты, например Тионвилль. Титулы и звания даны в упрощенной форме, употреблявшейся позже, в Средние века – «сеньоры» вместо «сеньеры» и «сенешаль» вместо довольно редкого латинско-тевтонского «синискалкус», что означало «старший слуга».
Все люди (персонажи), о которых рассказывается в этой книге, жили так, как описано; их имена даны в наиболее привычной форме независимо от языка. Чтобы избежать сухого изложения событий в хрониках, нередко отрывки из писем или преданий переданы в форме диалога живых лиц. Некоторые подробности и события позаимствованы у пресловутого монаха из церкви Святого Галла, который, похоже, был прекрасно осведомлен о привычках и характере своего великого короля.
Очень много написано по истории Шарлеманя и его легенде и как все это повлияло на посмертную литературу и посмертные события, однако жизнь человека по имени Шарлемань, похоже, слабо отражена пишущей братией.
