Владилен Воронцов - Судьба китайского Бонапарта
«Строгие» меры не остановили студентов: они выступили с требованием отменить директиву от 18 мая, прекратить гражданскую войну, наказать коррумпированных правительственных чиновников, конфисковать собственность последних. Один из лозунгов, водруженных студентами напротив Исполнительного юаня, гласил: «Небо плачет, земля — в печали; народ обескровлен, чиновники жиреют». 2 июня объявляется всеобщая стачка. Жестокие меры по ее подавлению вызвали протест даже в кругах, симпатизирующих правительству.
Чан Кайши ждал результатов инспекционной поездки Ведемейера по стране. 22 августа 1947 г. он вместе с супругой пришел слушать Ведемейера. Среди присутствующих находился и посол Стюарт. В полной тишине Ведемейер излагал факты разложения гоминьдановского режима. Он говорил о грубых просчетах в деятельности официальных лиц, безответственности гоминьдановских чиновников, прославивших себя некомпетентностью и продажностью. Генерал относил военные провалы Чан Кайши за счет политической слабости его правительства, разъедаемого коррупцией, опирающегося исключительно на политику жесточайших репрессий. Оратор напомнил своим союзникам, что они оказались неспособными мобилизовать ради политических нужд финансовые средства как из внешних, так и из внутренних источников, а можно было собрать, по подсчетам Ведемейера, до 1 млрд американских долларов. Всего лишь за несколько месяцев 1947 г. 87 % полученных бизнесменами в Китае американских долларов (334 496 792) перешло в руки двух корпораций: «Фуцзян девелопмент К0» и «Янцзы девеломпент К°», принадлежащих семьям Кун и Сун. Это была суровая критика, тем более неприятная, что за ней стояли наиболее консервативные круги американского общества, одним из представителей которых и был Ведемейер. Генерал предсказал провал попыток одолеть коммунистов военными средствами. «Сегодня, — говорил он, — в Китай вторглась идея вместо мощных вооруженных сил из-за рубежа».
Аудитория безмолвствовала. Но каково же было удивление оратора, когда генералиссимус, мадам, несколько высокопоставленных чинов подошли к нему после выступления, пожали руку, поблагодарив за выступление. Чан Кайши разыграл сцену из очередного спектакля: «отец нации» показал себя пастухом, заботящимся о благополучии своего стада.
Выступление генерала, хотя и было с вниманием воспринято слушателями, уподобилось взрыву в тихой заводи.
Ведемейер взял на себя непосильное бремя: изменить сознание милитаристов, провинциальных и уездных вельмож, массы чиновников гоминьдановского аппарата. Гоминьдановская бюрократия мертвой хваткой держалась за удобные для грабежа народа порядки. Видные ее представители позволяли себе порассуждать о принципах Сунь Ятсена, «народном благоденствии», могли даже пустить слезу, слушая нравоучения Ведемейера, но отказаться от высокого — особенно на фоне бедственного положения китайского населения — жизненного уровня были не в силах. Здесь со всей очевидностью проявил себя один из важнейших социальных парадоксов. Гоминьдановская элита, контролировавшая национальный продукт и обеспечивавшая благодаря этому сохранность своих привилегий, твердо противостояла всему тому, что могло бы способствовать росту этого продукта. Благословляемая гоминьдановским руководством бюрократия все активнее стремилась использовать власть ради своего обогащения. Раздробленность задавленного нуждой мелкого производителя создавала благоприятную почву для развития подобного процесса. Феодальные методы управления обществом полностью лишали основных производителей экономических стимулов, материальной заинтересованности. Гоминьдановская бюрократическая машина оказалась в противоречии с экономикой государства.
25 августа, через три дня после выступления Ведемейера, Чан Кайши вызвал в свою резиденцию секретаря посла США Филиппа Фу и выяснил у него подробности, связанные с миссией Ведемейера. В руки секретаря, естественно, попадали фамилии лиц, которые обращались с теми или иными жалобами в посольство США на гоминьдановскую администрацию. Их ждала тяжкая доля.
Некоторые из окружения Чан Кайши пытались взвалить вину на США, прежде всего за «уступки» в Ялте за счет Китая. Другие стремились выдать выступление Ведемейера за изложение личных взглядов генерала. Премьер Чжан Цюнь пытался главным образом оградить от обвинений высших правительственных чинов. «Генерал Ведемейер, — заявил премьер, — уделил больше внимания лицам вне правительства, нежели в нем». Есть много проблем, заключил Чжан, о которых Ведемейер не имеет ни малейшего представления. Китайское правительство не изменит свою внутреннюю политику, торопился провозгласить премьер.
По-своему реагировал на выступление Ведемейера Сунь Фо. Еще совсем недавно он резко критиковал Советский Союз. Но теперь несколько скорректировал свою позицию. «Китай должен выяснить, — говорил он, — будет ли лучше для него после изучения результатов доклада Ведемейера быть на стороне США или Советского Союза». Заявление вызвало критику с различных сторон.
В январе 1948 г. генералиссимус все еще говорил об имеющихся у Гоминьдана шансах добиться победы. Гоминьдановская пресса вслед за лидером пыталась убедить в этом общественное мнение. Стремление выдать желаемое за действительность всегда присуще политикам, подпирающим диктатуру, особенно во время острых политических кризисов. Гоминьдановцы, обманывая людей, обманывали и себя.
Неудачи на фронтах гражданской войны тотчас же сказывались на экономическом положении населения, и это невозможно было скрыть. В июне 1948 г. пал Кайфын, и сразу же в Шанхае цены поднялись на 25 %. Росло недовольство, массовый характер приняло дезертирство из армии. Население Фуцзяни, Гуандуна, Гуанси, Юнъани восстало против воинской повинности, пополняло партизанские отряды.
В Шанхае заработок мелких торговцев и служащих не достигал прожиточного минимума. Подавляющее число трудящихся города зарабатывало в месяц до 15 млн китайских долларов, эквивалентным 3 американским долларам. На улицах — толпы истощенных, оборванных людей, безработных, находящихся на грани голодной смерти.
Чан Кайши повелевает начать продажу находящихся в ведении правительства предприятий (за исключением тяжелой промышленности) частным владельцам. Более того, он приказывает тем, кто имеет вклады за рубежом, возвратить свои капиталы в отечественные банки. Искушенные люди встретили подобный приказ с усмешкой. Три четверти этих денежных сумм, оценивавшихся в 2 млрд американских долларов, пребывали в тайных вкладах. Основные их держатели окружали генералиссимуса, занимая высокие правительственные посты; их вклады в США оценивались в 500 млн американских долларов. Доктор Кун немало насмешил своих соотечественников, заявив, что у него в банках США всего каких-то 30 тыс. американских долларов.
