Виктор Урвачев - На защите московского неба. Боевой путь летчика-истребителя. 1941–1945
Как следует из летной книжки, командир экипажа Урвачев в этом полете находился на правом сиденье – месте второго пилота. Возможно, это связано с правилом, по которому при посадке в сложных метеоусловиях второй пилот ведет самолет по приборам системы посадки ОСП, а первый – «ищет землю», то есть пытается визуально обнаружить земную поверхность. Увидев ее, он берет управление на себя. Однако при метеоусловиях, которые были в тот день, вряд ли оставалось время для передачи управления. Наиболее вероятно, что Урвачев пилотировал самолет по системе ОСП и сажал его.
Вскоре после этого он опять прошел в НИАГе медицинское обследование. По его результатам 3 июля 1964 г. приказом министра обороны СССР полковник Урвачев был уволен в запас «по невозможности использования по состоянию здоровья <…>. Выслуга лет в Вооруженных Силах календарная 25 лет 4 месяца, в льготном исчислении 42 года 1 месяц». Приказом НИИ ЭРАТ он был исключен «из списков личного состава института и всех видов довольствия с 21.07.64».
Тем временем в НИИ ЭРАТ ВВС в мае 1964 г. вместо СИАЭ была сформирована эскадрилья летающих лабораторий: одиннадцать – на Ан-12 и семь – на Ил-14. Затем эскадрилью вывели из состава института, она стала 21-й отдельной эскадрильей летающих лабораторий и перебазировалась в Кубинку, где ее самолеты Ил-14 были заменены на Ан-26. Дежурные экипажи летающих лабораторий по неделе находились в часовой готовности вылететь в любую точку на место летного происшествия или катастрофы. Необходимо было только дождаться сотрудников НИИ ЭРАТ, для оперативной доставки которых из Люберец в Кубинку и обратно на вооружение эскадрильи поступило два вертолета Ми-8.
В сентябре 1993 г. эскадрилью включили в состав 226-го Отдельного смешанного авиационного полка, который к тому времени перелетел в Кубинку из Германии, где был сформирован в марте 1945 г. и более полувека базировался на аэродромах ГДР. В этот период в истории полка наиболее яркими событиями были доставка в 1945 г. в Москву Знамени Победы и посадка в 1981 г. Ан-12 с убранными шасси, которые экипаж забыл выпустить по причине злоупотребления в полете спиртными напитками.
В недрах полка эскадрилья летающих лабораторий постепенно «рассосалась», ее самолетный парк был «раскассирован» по другим частям и организациям. Эскадрилья перестала существовать как специализированное подразделение с особым режимом работы. В полку, видимо, основное внимание стало уделяться другой эскадрилье – «базе» по обеспечению реализации договора «Открытое небо».
Предложение об этом договоре, предусматривающем наблюдательные полеты над территорией заключивших его стран, в 1955 г. было сделано США, но отвергнуто СССР. Однако в 1992 г. с наступлением в нашем отечестве эры нового мышления Россия, США, Великобритании и Германия подписали такой договор, к которому затем присоединились еще более двадцати стран. В соответствии с ним государства – участники договора могут выполнять полеты над территорией друг друга для контроля военной деятельности.
Эти функции стала выполнять специальная эскадрилья 226-го полка на самолетах Ан-30, которые, например, не могли долететь до США, а затем на Ан-26, серийное производство которых закончилось почти за двадцать лет до этого.
В ходе «придания нового облика Вооруженным силам России» министром обороны Сердюковым судьбу 226-го полка и эскадрильи летающих лабораторий, у истоков создания которой стоял Урвачев, покрыли мгла и мрак. От них в Кубинке остались только следы в виде эмблем на юбилейных вымпелах, висящих на стене в гарнизонной пивной, где отставная авиационная рать гарнизона Кубинка коротает время за кружкой пива или стопкой водки.
В заключение надо сказать, что властям Российской Федерации потребовалось почти 20 лет, чтобы понять то, что было сразу ясно военно-политическому руководству СССР. Заместитель министра обороны России А. И. Антонов заявил: «Договор по открытому небу используется только для того, чтобы проводить дополнительную разведывательную деятельность в отношении российских и белорусских вооруженных сил».
Отставка, пенсия и новая жизнь в авиации
Урвачев уволился из Вооруженных сил, имея календарную выслугу лет, дающую право на получение полной пенсии. Однако ему не хватало одного года до 45 лет – предельного возраста службы в звании полковника, после которого при увольнении офицер получал ряд льгот, и в том числе сохранял право обслуживаться в военных медицинских учреждениях. Искренне, но, как потом оказалось, легкомысленно он махнул на это рукой и в 44 года стал гражданским человеком без определенной профессии, у которого от военной службы в армии остались квартира, пенсия, ордена и несколько подорванное здоровье. Никаких комплексов по этому поводу он не испытывал… до первой простуды, в результате которой был вынужден обратиться в городскую поликлинику.
Здесь надо иметь в виду, что контроль состояния и сохранение здоровья пилота – важная часть поддержания и повышения его летной подготовки. Соответственно и авиационная медицина находится на ином уровне, чем в городской поликлинике. Поэтому Урвачев, за 25 лет летной работы избалованный вниманием медицины, вернувшись из поликлиники в сумрачном настроении, взял лист бумаги и в правом верхнем углу написал: «Министру обороны СССР Маршалу Советского Союза Р. Я. Малиновскому». Дальше он по военному коротко на половине машинописной страницы изложил суть своего обращения.
Он писал, что, поступив в Вооруженные силы добровольно, прослужил в них 25 лет, а в льготном исчислении с учетом службы во время войны и в реактивной авиации его выслуга составляет более сорока лет. Прошел три войны, имеет на счету сбитые самолеты, правительственные награды и был уволен по заболеванию, полученному на летной работе. За добросовестную службу в установленные сроки получал очередные воинские звания. В результате сложилась нелепая ситуация: если бы он служил менее добросовестно и к увольнению был не полковником, а подполковником, для которого предельный возраст службы 40 лет, он бы имел льготы, которых сейчас лишен.
Довольно скоро Урвачев получил еще более короткое письмо, сообщавшее, что его обращение доложено министру обороны, который распорядился изменить приказ об его увольнении с предоставлением всех льгот, установленных для полковника, увольняемого после 45 лет. Наверное, это распоряжение министра нарушало действовавшие тогда нормы и выходило за пределы правового поля, на котором ныне все должны пастись, допуская возможность ради торжества права затоптать на этом поле здравый смысл.
