Семен Резник - Николай Вавилов
— Ну ладно, батенька, не будем об этом.
…Лишь после окончания рабочего дня начиналась для Вавилова настоящая работа, как, впрочем, и для многих сотрудников. Поздно вечером, выходя из института, он видел на безлюдной Исаакиевской площади рыжие квадраты, расчерчивавшие асфальт, как шахматную доску. Эти квадраты света радовали его директорское сердце.
Стремясь сохранить в институте прежнюю спайку, прежнюю атмосферу доброжелательности и веселости, Вавилов прежде всего сам был ко всем внимателен, со всеми доброжелателен и весел.
«Объявляю соцсоревнование: первой тройке, которая сдаст работу, выдается коробка импортного шоколада. Специально заводится красная доска, надеюсь, что в черной нужды не будет».
Это официальный приказ Вавилова по институту.
Без черной доски ему почти всегда удавалось обойтись.
Он не любил выставлять людей на публичное поругание, и примерно так «выговаривал» сотрудникам за проволочки.
Е. А. Столетовой:
«Дорогая Екатерина Александровна, пришла пора сдавать Вам манускрипт по гречихе. Все сроки прошли. Для писания самое лучшее время. Жду от Вас через 3 недели бессмертного труда»*.
Или И. В. Кожухову:
«Дорогой Иван Васильевич, забудьте жену, и детей, и все на свете, напишите немедленно статью по кукурузе для культурной Флоры.[100] От Вас требуется классическая монография. Посоветуйтесь с Е. В. Вульфом,[101] учитесь по лучшим образцам, а не по худшим. Хорош 16-й том. Словом, через 2, максимум 3 недели придется Вам сдавать манускрипт»*.
Появляясь на опытных станциях, Вавилов, как и прежде, своей стремительной, чуть раскачивающейся походкой человека, привычного к седлу, шел между посевами, и по-прежнему к нему устремлялись с опытных делянок работники. По-прежнему он ходил по делянкам с четырех утра до заката, а после еще собирал совещания и, как прежде, уезжая поздно вечером, слышал чей-то доброжелательно передразнивающий его басок:
— Жизнь коротка, завтра в четыре утра…
Росла международная известность Н. И. Вавилова. Рос авторитет советской биологической науки. Все чаще стали приезжать в СССР иностранные ученые.
Приезжал из Италии крупнейший специалист по пшенице доктор Дж. Ацци, который посетил пшеничные районы СССР.
Приезжал из Америки крупнейший специалист по хлопчатнику доктор Харланд, который вместе с Вавиловым объехал хлопковые районы страны и разработал конкретные рекомендации по хлопководству.
Приезжал читать лекции по генетике ближайший сотрудник Моргана профессор Бриджес.
А другой ближайший ученик Моргана, основоположник нового направления в генетике, связанного с искусственным вызыванием мутаций — в 1927 году он опубликовал свои эксперименты по рентгеновскому облучению дрозофил, которое приводило к многократному увеличению частоты мутаций, — профессор Герман Меллер, решил навсегда остаться в Советском Союзе. Он был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР и получил лабораторию в руководимом Н. И. Вавиловым Институте генетики.
Еще раньше в Советскую страну перебрался выдающийся болгарский генетик Дончо Костов, тоже получивший лабораторию в Институте генетики. За первые же полтора года талантливый исследователь опубликовал ряд интереснейших работ по проблемам отдаленной гибридизации и эволюции…
В 1933, 1934, 1935 годах Вавилов исследует Кавказ. Находит там новые формы растений. Все отчетливее он говорит о той роли, какую играет Кавказ в формообразовании культурной флоры.
Письма его по-прежнему бодры и жизнерадостны. И только одно беспокоит Вавилова: некогда писать давно задуманные работы. Но и из этого он находит выход. Изредка вырывается из Ленинграда со стенографисткой в Пушкин — бывшее Детское Село. С утра запирается в кабинете. Диктует, сосредоточенно сдвинув брови, пересекая своей раскачивающейся походкой кабинет и всегда быстро и неожиданно для его тяжеловатой фигуры у стены поворачиваясь, иногда сопровождая слова быстрым и тоже неожиданным жестом.
Так появляются его новые книги и статьи. Прежде всего написанная для «Теоретических основ селекции» работа «Селекция как наука», в которой он впервые обосновывает идею о необходимости выделить селекцию в отдельную научную дисциплину (до того селекцию считали разделом генетики), базирующуюся, с одной стороны, на законах генетики, с другой — на всестороннем знании культурных растений и животных, их взаимодействия со средой, их происхождения и эволюции; «Ботанико-географические основы селекции», в которой он подводит итог экспедиционным исследованиям земного шара и определяет восемь (взамен прежних пяти[102]) основных очагов происхождения культурных растений.
Он заново перерабатывает монографию об иммунитете, пишет новую статью о законе гомологических рядов.
Нет, ему решительно некогда отвечать невежественным критикам, да и неинтересно. Кстати, он помнит, что Линней никогда не отвечал своим противникам, благодаря чему их имена и не сохранились в истории науки.
Между тем кое-кому начинало казаться, что Вавилов не вступает в полемику из-за слабости своей позиции.
Вот Лысенко — он не оставляет без ответа ни одного мало-мальски скептического замечания в свой адрес. Не потому ли, что стоит прочно?..
8Однако первые же опыты по яровизации на колхозных и совхозных полях фактически провалились. Сам Лысенко в докладе президиуму ВАСХНИЛ, опубликованном газетой «Социалистическое земледелие», привел цифры, показавшие, что метод яровизации недоработан и практическая эффективность его спорна.
«Урожай яровизированных посевов, преимущественно сорта украинка <…> представляет сильно колеблющуюся величину — от 27 центнеров до 3 на гектар. Главной причиной, влияющей на величину урожая яровизированной озими, была изреженность всходов. Последняя получилась в результате сильного прорастания семян до посева. Слишком теплая зима во многих районах, совершенное отсутствие снега потребовали в добавление к предложенной инструкцией технике яровизации еще много внимания от самих опытников, чтобы не дать семенам сильно прорасти».
«Дать точную характеристику урожая яровизированной украинки, сравнив ее с урожаем яровых сортов, не представляется возможным», — признавал Лысенко.
Но оптимизму Лысенко не было границ. Он отнес все неудачи за счет недоработанности инструкции, а это дело чисто техническое, не принципиальное. Не удивительно, что газета сопроводила его доклад шапкой: «Опыты тов. Лысенко создадут переворот в зерновом хозяйстве нашей страны».
