Елена Кочемировская - 10 гениев, изменивших мир
Опасения Пьера оправдались в полной мере. Долгожданная кафедра доставила немало хлопот и съела даже больше времени, чем его освободилось после того, как Пьер перестал преподавать в Школе физики. Ректор Лиар действительно смог добиться в парламенте решения о создании новой кафедры в Сорбонне. И действительно не смог обеспечить лабораторию. Но Пьер Кюри проявил твердость. Он написал администрации университета, что решил остаться в Подготовительной школе. Только после этого были выделены средства на оборудование лаборатории и даже на оплату работы персонала: ассистента, лаборанта, служителя. Должность ассистента досталась Марии. Для лаборатории было выделено место при Подготовительной школе Сорбонны. Наконец-то сарай-лаборатория во дворе Школы физики был покинут.
В 1904–1905 годах Пьер и Мария выступали с докладами, много работали в Сорбонне. Немало времени отнимали болезни. 6 декабря 1904 года произошло радостное событие: Мария родила вторую дочь. Девочка получила имя Ева-Дениза. Именно благодаря ей мир впоследствии так много узнал о ее матери.
Несмотря на плохое состояние здоровья, горе и радости, супруги выкраивали время для продолжения исследований. В 1904 году Пьер, вместе со своими учениками, опубликовал две работы: «О радиоактивности газов, выделяемых минеральными водами» (Пьер Кюри и А. Лаборд), «Физиологическое действие эманации радия (Пьер Кюри, М. Бушар и В. Бальтазар)». Эти две работы и стали последними. В следующем году Пьер, поглощенный преподавательской и организаторской работой, не мог заниматься непосредственно наукой.
В июне 1905 года супруги Кюри наконец-то смогли выполнить свои обязательства перед Нобелевским комитетом. Они прибыли в Швецию, и Пьер от своего имени и от имени своей жены прочел речь перед Стокгольмской академией наук. К тому времени уже было понятно, что открытие радиоактивности и радия имеет громадное теоретическое и практическое значение. Но в своей речи Пьер прозорливо задался важным вопросом, на который, правда, сам смотрел весьма оптимистично:
«…Можно себе представить и то, что в преступных руках радий способен быть очень опасным, и в связи с этим следует задать такой вопрос: является ли познание тайн природы выгодным для человечества, достаточно ли человечество созрело, чтобы извлекать из него только пользу, или же это познание для него вредоносно? В этом отношении очень характерен пример с открытиями Нобеля: мощные взрывчатые вещества дали возможность производить удивительные работы. Но они же оказываются страшным орудием разрушения в руках преступных властителей, которые вовлекают народы в войны.
Я лично принадлежу к людям, мыслящим, как Нобель, а именно, считаю, что человечество извлечет из новых открытий больше блага, чем зла».
5 июля 1905 года Пьера Кюри наконец-то избрали членом Академии наук. Признание на родине пришло позже, чем мировая слава.
Чета Кюри стала иногда отдавать должное и светской жизни. Супруги посещали театр, подружились с танцовщицей Лои Фуллер, которая наивно проконсультировалась у них, как можно изготовить светящийся костюм, используя радий, познакомились со знаменитым скульптором Огюстом Роденом.
Но Пьер Кюри не успел в полной мере насладиться ни научным признанием, ни новой лабораторией, ни преимуществами профессорской должности, ни, наконец, семейным счастьем, с новой силой нахлынувшим на супругов после появления Евы. 19 апреля 1906 года ученый возвращался домой после собрания недавно организованной Ассоциации преподавателей точных наук. Переходя через улицу Дофин, он не смог уклониться от катившейся с моста ломовой телеги. Смерть наступила мгновенно в результате удара по голове. Жизнь одного из величайших ученых мира трагически и нелепо прервалась, когда он был на пике славы.
Ева Кюри, которой в момент трагедии было немногим более года, передает состояние матери и собственные чувства:
«Было бы банально, даже пошло доказывать, что внезапная катастрофа может навсегда изменить человека.
Тем не менее, решающее влияние этих минут на характер моей матери, на ее судьбу и на судьбу ее детей нельзя обойти молчанием. Мари Кюри не просто превратилась из счастливой женщины в неутешную вдову. Переворот гораздо глубже. Внутренняя смута, терзавшая ее в эти минуты, несказанный ужас безумных переживаний были слишком жгучи, чтобы выражать их в жалобах и откровенных излияниях. С того момента, как два слова: «Пьер умер» – дошли до ее сознания, покров одиночества и тайны навсегда лег на ее плечи. В этот апрельский день мадам Кюри стала не только вдовой, но и одиноким, несчастным человеком. <…>
Пройдет еще несколько недель, и Мари, не умея выказывать свое горе перед людьми, готовая кричать от ужаса в окружающем ее безмолвии и пустоте, откроет свою серую тетрадь и начертает дрожащим почерком те мысли, которые ее душат. На этих страницах с помарками и пятнами от слез она обращается к Пьеру, зовет его и говорит с ним. Она пытается запечатлеть каждую подробность разлучившей их драмы, чтобы мучиться ею всю жизнь. Короткий дневник – первый и единственный дневник Мари – отражает самые трагические часы этой женщины:
«…Пьер, мой Пьер, ты лежишь там, как будто раненый с забинтованной головой, забывшийся сном. Лицо твое кротко, ясно, но, погрузившись в сон, ты уже не можешь пробудиться. Те губы, которые я называла вкусными, стали бескровны, бледны. Твоих волос не видно, они начинаются там, где рана, а справа, ниже лба, виден осколок кости. О! Как тебе было больно, сколько лилось из тебя крови, твоя одежда вся залита кровью. Какой страшный удар обрушился на твою бедную голову, которую я гладила так часто, держа в своих руках. Я целовала твои глаза, а ты закрывал веки, чтобы я могла их целовать, и привычным движением поворачивал ко мне голову…
Мы положили тебя в гроб в субботу утром, и я поддерживала твою голову, когда тебя переносили. Мы целовали твое холодное лицо последним поцелуем. Я положила тебе в гроб несколько барвинков из нашего сада и маленький портрет той, кого ты звал «милой разумной студенткой» и так любил. Этот портрет будет с тобой в могиле, портрет той женщины, которая имела счастье понравиться тебе настолько, что, повидав ее лишь несколько раз, ты не колеблясь предложил ей разделить с тобой жизнь. Ты часто говорил мне, что это был единственный случай в твоей жизни, когда ты действовал без всяких колебаний, с полной уверенностью, что поступаешь хорошо. Милый Пьер, мне думается, ты не ошибся. Мы были созданы, чтобы жить вместе, и наш брак должен был осуществиться.
Гроб заколочен, и я тебя не вижу. Я не позволяю накрывать его ужасной черной тряпкой. Я покрываю его цветами и сажусь рядом.
