Федор Раззаков - Пуля для Зои Федоровой, или КГБ снимает кино
Судя по всему, 35-летний Лапшин стал сотрудничать с чекистами в начале сороковых, когда пришел в труппу Театра оперетты. Его куратором был уже знакомый нам Леонид Райхман – супруг балерины Ольги Лепешинской и замначальника советской контрразведки, специализировавшийся именно на вербовке деятелей советской творческой интеллигенции. Используя обаяние и красоту Лапшина, чекисты давали ему задания встречаться на всевозможных светских раутах с иностранками и делать их своими любовницами. Как писали чуть позже американские журналисты, Лапшин запомнился им еще в декабре 1946 года, когда он объявился в пресс-центре московской конференции министров иностранных дел «большой четверки». Он производил впечатление бонвивана и ловеласа, вовсю увивался за молоденькими секретаршами и стенографистками из американской делегации и без устали танцевал с ними на вечерних дансингах. Когда Лапшин узнал, что у одного из репортеров нет девушки, он воскликнул: «Нет девушки! Да у меня их тысячи!».
С Анабель Бюкар Лапшин познакомился в начале 1947 года на одной из вечеринок в ресторане гостиницы «Метрополь». Американка только-только приехала в СССР (как и Джексон Тейт незадолго до этого) и мало кого в Москве знала. Наша контрразведка быстро установила, что она является оперативником УСС (Управления стратегических служб), причем было выявлено, что Бюкар весьма неравнодушна к русским мужчинам. Но романов не получалось, так как все объекты внимания американки боялись с ней связываться – можно было угодить в поле зрения чекистов. Именно этим и решил воспользоваться Райхман. Он «подвел» к женщине Лапшина, который, само собой, ничего не боялся. Между ними сразу вспыхнула любовь, которая в итоге приведет… к беременности Бюкар (точь-в-точь как в случае с Федоровой). Американка забеременела в сентябре 1947 года, а спустя девять месяцев на свет появится прекрасное дитя – мальчик.
Причем символично, что в это время Константин блистал на сцене своего театра в спектакле «Девушка из Барселоны» (1943) Б. Александрова, где речь шла о том, как испанская девушка Марианна (актриса С. Вермель), покинув родину, обретала свой новый дом в Советском Союзе. Та же история случилась и с Анабель Бюкар. Она ненавидела фашизм и была неприятно удивлена, что ее страна, позиционировавшая себя как враг нацизма и член антигитлеровской коалиции, на самом деле стала использовать нацистов в своей борьбе против СССР. Как писала сама Бюкар: «Я ненавижу фашизм всеми фибрами души, и мне казалось, что именно в разведке я сумею лучше всего бороться против этой чумы. Впоследствии я убедилась в том, что, ставя перед собой эту благородную задачу, я была по меньшей мере наивной. Как известно, во время войны американская разведка не вела эффективной борьбы против фашизма, а после войны она перешла к полному сотрудничеству с бывшими и действующими органами фашистских разведок и контрразведок Германии, Италии и Испании…».
Эта позиция вынудила Бюкар искать контактов с советскими властями. И когда тот же Райхман предложил ей работать на МГБ, американка быстро согласилась. А история с Лапшиным только укрепила ее желание порвать с США и навсегда остаться в СССР. В результате она попросила политического убежища у советских властей. Затем вышла ее книга, разоблачающая американские спецслужбы (отрывки из нее я уже цитировал), и на ее основе было решено снять фильм. Режиссером его был назначен А Довженко, но из этой затеи ничего не вышло. Отснятый лишь наполовину фильм не понравился Сталину из-за своей топорности и был закрыт.
Итак, что мы имеем? Мы имеем две почти похожие истории: Федоровой – Тейта и Лапшина – Бюкар. И обе, как я полагаю, были операциями советской контрразведки с целью вербовки сотрудников американского посольства. Правда, концовки у этих историй разные. Бюкар завербовали и сделали гражданкой СССР (она уйдет из жизни уже в постсоветской России – в 1998 году), а вот с Тейтом этот вариант не «прокатил». Почему? Об этом поговорим чуть позже, поскольку мы оставили наших героев только в начале их отношений.
Познакомившись в феврале, Зоя и Джексон встречались друг с другом на протяжении трех с половиной месяцев. Причем как посещали публичные места (рестораны в гостиницах: «Центральная» в Столешниковом переулке, «Москва» и др.), так и встречались в интимной обстановке (были дома у Зои на улице Горького, но ни разу – на квартире Джексона на Моховой, рядом с американским посольством, адрес которого тогда был: Моховая, 13). Еще они ходили в кино, театр, посещали цирк, причем иногда брали с собой младшую сестру Зои – Марию (старшая, Александра, была недовольна этим романом). И снова заглянем в «Дочь адмирала»:
«…На ломаном английском, много раз останавливаясь, чтобы заглянуть в словарь, она (Зоя. – Ф. Р.) объяснила ему, что, если они хотят встречаться, им придется соблюдать некоторые правила. Не потому, что она боится, но просто глупо не соблюдать осторожность. Поэтому лучше, если, приходя к ней, он будет надевать штатский костюм, а не военную форму. Если ему все же захочется надеть форму, то пусть не удивляется, если она пригласит еще кого-нибудь, может, свою сестру Марию, чтобы про них не подумали, будто они остались вдвоем. А на улице если будет в форме, то тоже пусть не удивляется, если она пойдет не под руку с ним, а на некотором расстоянии. Но даже когда он в штатском, а вокруг будут люди, им лучше не говорить по-английски. Тогда все подумают, что он русский. Если же им повстречается кто-то из друзей Зои, Джексону лучше молчать. Большинству своих друзей она, безусловно, полностью доверяет, но кто может поручиться за остальных?
После того как к власти пришел Сталин, слишком часто случается слышать рассказы о друзьях и даже близких родственниках, которые доносят друг на друга в НКВД.…».
Текст более чем наивный, да еще к тому же полностью противоречит словам самой Зои, которые она будет говорить потом на следствии. Помните, она рассказывала о том, что в ее доме часто собирались компании, где велись разговоры антисоветского содержания. А согласно «Дочери адмирала» она, оказывается, была женщиной осторожной и подозревала некоторых своих друзей в стукачестве. Подозревала и одновременно вела рискованные разговоры? Это либо глупость, либо специальный расчет, чтобы произвести нужное впечатление на гостей-иностранцев.
Идем дальше. Обратим внимание на фразу из книги: «На ломаном английском…» Что это означает – что Федорова почти не говорила по-английски? Но это весьма странно, учитывая, что она уже более двух лет посещала американское посольство и была знакома со многими его обитателями. Даже если предположить, что последние хорошо говорили по-русски, все равно Зоя вполне могла за это время научиться говорить не на ломаном английском, а на вполне сносном. Видимо, авторам книги «Дочь адмирала» надо было нарисовать перед читателем следующую картину: Зоя почти не общалась с иностранцами, и тот прием на Спиридоновке был редким исключением. Да и сама встреча с Тейтом была случайной.
