Черубина де Габриак - Исповедь
С большим трудом, под утро, в ресторане Альберта, секундантам Волошина — князю Шервашидзе и мне — удалось уговорить секундантов Гранта — Зноско-Боровского и М. Кузмина — стреляться на пятнадцати шагах. Но надо было уломать Гранта. На это был потрачен еще один день. Наконец на рассвете третьего дня автомобиль выехал за город, по направлению к Новой деревне. <…>
Выехав за город, мы оставили автомобили и вышли на голое поле, где были свалки, занесенные снегом. Противники стояли поодаль, меня выбрали распорядителем дуэли. Когда я стал отсчитывать шаги, Грант, внимательно следивший за мной, просил мне передать, что я шагаю слишком широко. Я снова отмерил 15 шагов, просил противников встать на места и начал заряжать пистолеты. Пыжей не оказалось. Я разорвал платок и забил его вместо пыжей. Гранту я поднес пистолет первому. <…>
Передав второй пистолет В., я, по правилам, в последний раз предложил мириться. Но Грант перебил меня, сказав глухо и зло: „Я приехал драться, а не мириться“. Тогда я просил приготовиться и начал громко считать: „Раз, два… (Кузмин, не в силах долее стоять, сел в снег и заслонился хирургическим ящиком, чтобы не видеть ужасов)…. Три!“ — крикнул я. У Гранта блеснул красноватый свет и раздался выстрел. Прошло несколько секунд. Второго выстрела не последовало. Тогда Грант крикнул с бешенством: „Я требую, чтобы этот господин стрелял!“ В. проговорил в волнении: „У меня была осечка“. — „Пусть он стреляет во второй раз, — крикнул опять Грант, — я требую этого!“ В. поднял пистолет и я слышал, как щелкнул курок, но выстрела не было. Я подбежал к нему, выдернул у него из дрожащей руки пистолет и, целя в снег, выстрелил. Гашеткой мне ободрало палец. Грант продолжал неподвижно стоять. „Я требую третьего выстрела“, — упрямо проговорил он. Мы начали совещаться и отказали. Грант поднял шубу, перекинул ее через руку и пошел к автомобилю.» («Последние новости», Париж, 23 и 25 декабря 1921 года).
81
Во время очень короткой последней встречи с Гумилевым летом 1921 года в Феодосии Гумилев и Волошин пожали друг другу руки. Но Волошин решил договорить то, что не было сказано в момент оскорбления: «Если я счел тогда нужным прибегнуть к такой крайней мере, как оскорбление личности, то не потому, что сомневался в правде Ваших слов, но потому, что Вы сочли возможным об этом говорить вообще».
«Но я не говорил. Вы поверили словам той сумасшедшей женщины… Впрочем… если Вы не удовлетворены, то я могу отвечать за свои слова, как тогда…» (Максимилиан Волошин. Избранное. Минск, «Мастацкая лiтаратура», 1993).
Через полтора месяца после этой встречи Гумилева расстреляли.
82
Дневник, получивший название «История моей души», М. Волошин начал вести в Париже в 1904 году. Нерегулярные записи появляются в нем до 1931 года. Подробные, многостраничные описания каждого движения души, каждого впечатления сменяются годами молчания. В дневнике — размышления, чувства, наброски стихотворений, портреты людей, диалоги.
Записи Волошина о Дмитриевой относятся к самому началу их знакомства и сближения. Они интересны, как прекрасный психологический портрет Лили до появления Черубины. Во время мистификации и после Волошин записей не вел — эпизодичные записи появляются в дневнике только в 1911 году, когда и Лиля и Черубина были уже в прошлом.
В 1909 году Волошин посвятил Дмитриевой ряд стихотворений: Corona Astralis (Венок сонетов); «Ты живешь в молчаньи темных комнат…»; «К этим гулким морским берегам…»; «Теперь я мертв. Я стал строками книги…», «Судьба замедлила сурово…», «Себя покорно предавая сжечь…», «С тех пор, как тяжкий жернов слепой судьбы…»; «Пурпурный лист на дне бассейна…»; «В неверный час тебя я встретил».
Текст публикуется по книге: Максимилиан Волошин, Автобиографическая проза. Дневники. Составители З. Давыдов и В. Купченко, М., «Книга», 1991.
83
Волошин был увлечен манихейской идеей о том, что предательство Иуды было необходимо для подвига самопожертвования Христа — и потому его «безымянная жертва» тоже подвиг.
84
Вероятно, имеются в виду книги по теософии, полученные у Волошина.
85
Маргарита Васильевна Сабашникова. В это время разрыв Волошина с женой уже произошел — за год до того Сабашникова влюбилась в Вячеслава Иванова. Сложные отношения закончились со смертью жены Иванова Лидии Зиновьевой-Аннибал. Маргарита уехала к Штейнеру, навсегда связав свою жизнь с антропософией.
86
Личная жизнь Михаила Кузмина служила поводом пересудов из-за его гомосексуальных наклонностей, которые он не особенно скрывал.
87
«Квисисана» — ресторан на Невском проспекте (д.42).
88
Видимо, Одинокий — псевдоним А. И. Тинякова.
89
В издании 1991 года данный кусок пропущен.
90
Сестра — Антонина Ивановна умерла 5 января 1908 года в возрасте 24 лет.
91
А. Блок читал на писательском собрании у Г. И. Чулкова свою драматическую поэму «Песня судьбы».
92
Нюша — Анна Николаевна Иванова, двоюродная сестра Сабашниковой.
93
Звягина Мария Михайловна.
94
В. Лихтенштадт.
95
«Искусственный рай» (1860) — трактат Шарля Бодлера о наркотиках. В переводе Лихтенштадта («Искания рая») опубликован в 1908 году в издательстве «Сириус».
96
Лидия Павловна Брюллова.
97
«Вена» — ресторан Соколова, популярный среди литераторов Петербурга, (ул. Гоголя д. 13).
98
Алексей Николаевич Толстой с женой Софьей Исааковной Дымшиц-Толстой.
99
В рукописи этот абзац зачеркнут.
100
Всю жизнь Дмитриеву преследовал образ рано умершей дочери Вероники. Ей она посвящала стихи, о ней говорила в бреду. На самом деле никакой Вероники не было — была только мечта, так и не реализовавшаяся. Вероятно, иногда Лиля сама верила в придуманный ею миф. Возможно, образ Вероники возник из книги «Путевые картины» Г. Гейне «Как хороша была маленькая Вероника, когда она лежала в маленьком гробе. Горящие свечи, уставленные кругом, бросали отсвет на ее бледное, улыбающееся личико, на красные шелковые розы и на шуршащие золотые блестки, которыми разукрашены были ее головка и белая рубашка». (Г. Гейне, Собр. Соч., т. 4, с. 153, М., Художественная литература, 1957).
