Робин Брюс Локкарт - Сидней Рейли: шпион-легенда XX века
Какое-то время Рейли слонялся по городу. Остановился у витрины магазина, потом у газетной тумбы, чтобы перевести дух. У него не было больше в запасе конспиративных квартир. Самые надежные – в Шереметьевском переулке и снятая Ольгой Старжевской – провалены. Опыт подсказывал: в них – засады. Почему? Размышляя об этом, он пришел к выводу, что, очевидно, потерял осторожность Фриде. Он не знал, какую роль в раскрытии заговора сыграл Берзин. Это благодаря ему была взята под наблюдение квартира Оттен, там взяли с поличным Марию Фриде, потом ее брата, далее чекисты вышли на помощника американского торгового атташе Каламатиано и резидента французской разведки Вертамона. В общей сложности в руки ЧК попало, как сообщили «Известия» 17 октября 1918 года, свыше 60 агентов.
Тем не менее Рейли удалось спасти часть своих агентов и даже переправить их на Украину. О своих дальнейших странствиях он спустя семь лет дал подробные показания своему следователю – Стырне:
«Окончив ликвидацию своих дел в Москве, кажется, 11 сентября, я в вагоне международного общества в купе, заказанном для немецкого посольства, совместно с одним из секретарей этого посольства, с паспортом балтийского немца и выехал в Петроград. В Петрограде пробыл около 10 дней, скрываясь в разных местах, для ликвидации своей тамошней сети, а также для изыскания способов переезда финляндской границы (я хотел бежать через Финляндию). Последнее мне не удалось, и я тогда решил ехать в Ревель, тем более что обследование состояния морской базы (германской) в Ревеле входило в мои служебные задачи. Это мне удалось. Из Петрограда я выехал в Кронштадт, получил от германского консульства охранное свидетельство, которое тогда выдавалось уроженцам Балтики. Кроме этого документа, у меня для выезда из Петрограда в Кронштадт имелся документ, выданный одним из петроградских фабкомов на русское имя. В Кронштадте уже меня поджидал катер (с капитаном-финном), на который я пересел ночью и отправился в Ревель. Ввиду весьма бурной погоды переезд занял около 48 часов. В Ревеле я пристал поздно ночью в порту, откуда отправился пешком в город (чтобы избежать карантина) и поселился в «Петроградской» гостинице под именем Георгия Бергмана, антиквара, уехавшего из России ввиду крупных недоразумений с советской властью. В качестве такового я сумел войти в очень хорошие отношения с германскими офицерами морской службы, узнал то, что мне требовалось по вопросам морской базы, и дней через 10, тайно, на катере выехал в Гельсингфорс, а оттуда в Стокгольм и Лондон, куда и прибыл 8 ноября. С этого момента я назначаюсь политическим офицером на юг России и выезжаю в ставку Деникина, был в Крыму, на юго-востоке и в Одессе. В Одессе оставался до конца марта 1919 года и приказанием верховного комиссара Британии в Константинополе был прикомандирован сделать доклад о положении Деникинского фронта и политического положения на юге руководящим офицерам в Лондоне, а также представителям Англии на мирной конференции в Париже. В течение мирной конференции я служил связью по русским делам между разными отделами в Лондоне и Париже; в этот период я, между прочим, познакомился с Б.В. Савинковым. У меня были тесные сношения с разными представителями русской эмиграции разных партий… В это же время я проводил у английского правительства очень обширный финансовый план поддержки русских торгово-промышленных кругов…
Все это [время] я состоял на секретной службе, и моя главная задача состояла в освещении русского вопроса руководящим сферам Англии.
В конце 1920-го г. я, сойдясь довольно близко с Савинковым, выехал в Варшаву, где он тогда организовал экспедицию в Белоруссию. Я участвовал в этой экспедиции. Я был и на территории России…»
Вернемся в 1918 год. Уже в Англии Рейли записал в своем дневнике: «Целью моей теперь было выбраться из России как можно скорее, возложенная на меня миссия кончилась полной неудачей».
В Лондоне Рейли был вручен высокий военный орден. Там же он узнал, что Верховный революционный трибунал РСФСР, рассматривая дело Локкарта (которому, как дипломату, было разрешено покинуть Россию), объявил Сиднея Джорджа Рейли вне закона как врага трудящихся и приговорил его к расстрелу при обнаружении в пределах республики.
Но почему Берзин не арестовал Рейли? Он мог это сделать в любой момент, но по замыслу операции надо было выявить все связи Рейли, он еще не «раскрылся» до конца. Была уверенность, что Рейли деваться некуда. Рано или поздно он придет к Берзину. Но тут английского агента спасли опыт и интуиция.
Встает вопрос: почему Рейли удалось ускользнуть из рук правосудия? В конце концов, Рейли, загнанный в угол, мог не обратиться за помощью к Берзину, или же, если и обратится, может просто не застать на месте – в жизни всякое бывает, в оперативных делах тоже… Сказался, конечно, недостаток опыта у контрразведчиков: ЧК еще не работала и года. Вот как ответил на этот вопрос сам Рейли в письме к заместителю Артузова Стырне, когда оказался во Внутренней тюрьме на Лубянке: «По моему глубокому убеждению, я приписываю мою удачу в подпольной жизни, а также в моем бегстве не каким-нибудь особенным личным качествам, а поразительно счастливому и часто повторяющемуся стечению обстоятельств, с одной стороны, и еще несовершенной в то время организации советского контрразведывательного аппарата, с другой стороны».
Провалившегося агента английская разведка обычно сбрасывает со счетов – он ей уже больше не нужен. Для Рейли сделали исключение. В Лондоне его по-прежнему считали выдающимся мастером разведки и наиболее опасным для Советов шпионом. Это соответствовало действительности. Рейли был нужен как специалист по русским делам. И вот уже его направляют в составе английской миссии к генерал-лейтенанту Антону Деникину. Поражение Деникина означало и поражение английской миссии. Правда, в этом вины Рейли уже не было. На какое-то время он сошел со сцены и отправился в Америку, чтобы в очередной раз поправить свои пошатнувшиеся финансовые дела. …Когда «дело» Рейли было изучено во всех деталях, Артузов встретился с Менжинским, чтобы обсудить оперативный план. Состоялся примечательный разговор.
– У военных есть термин – главный удар, – начал Менжинский, – вероятно, и нам надо предпринять его.
– Я с вами согласен.
– Раз согласны, то изложите свою точку зрения на главный удар. Против кого нам следует его сейчас направить?
– Против Рейли.
– Но он однажды уже вышел из игры, не так ли?
– Вышел, – подтвердил Артузов, но тут же возразил: – А сейчас снова входит. Что касается главного удара, то, если вы не против, Вячеслав Рудольфович, выслушайте некую историю. У нас в технологическом институте был профессор, который делил студентов на три категории. Первая – это наиболее способные ребята. Вторая – середнячки, третья – малоспособные, а точнее, плохо успевающие. На какую группу профессор рассчитывал свои лекции? На середнячков, полагая, что им-то и надо помочь разобраться в материале, чтобы они усвоили и сдали курс. А наиболее способные сами во всем разберутся. Что же касается «хвостистов», то на них не стоит и время тратить. Теперь давайте переключимся на более близкий для нас пример. Песочные Врангели и Марковы скомпрометированы. Для нас они не представляют опасности. Савинков обезврежен. В «серединку» между Врангелями и Савинковым вторгся Рейли. Точнее, его пригрел не кто иной, как Черчилль. Это уже очень серьезно. По логике, главный наш удар должен быть нацелен на Рейли.
