Степан Гречко - Решения принимались на земле
Стремясь преградить путь советским штурмовикам и бомбардировщикам к узлам обороны и скопления войск внутри будапештского котла, окруженные гитлеровцы широко использовали аэростаты заграждения на высотах от 200 до 2000 метров. Однако от меткого огня истребителей и штурмовиков Т. А. Костикова, Б. С. Леднева, В. И. Афанасьева, М. Т. Пономарева и других аэростаты эти лопались как мыльные пузыри.
В период уличных боев в Будапеште и в крупных пригородных населенных пунктах взаимодействие авиации с наземными войсками приходилось организовывать путем личного общения командиров авиаполков с командирами в штабами стрелковых, артиллерийских и танковых частей, которые вели бои за овладение наиболее важными объектами. Площадки, на которых происходили подобные бои, как правило, были небольшими. С воздуха по вражеским пунктам сопротивления необходимо было наносить ювелирно точные удары на больших скоростях полета. Однако летчики не пасовали перед трудностями. Многие экипажи бомбардировщиков Пе-2, штурмовиков Ил-2 и Ил-10 быстро научились уничтожать цели без промаха. Особенно умело это делали, тесно взаимодействуя со стрелковыми, танковыми, артиллерийскими частями, летчики авиаполков полковников Н. Д. Хомутова, В. Г. Валенюка, подполковников М. 3. Гребеня, В. Ф. Герба, Н. Н. Быкова и И. П. Мельникова.
Окруженная в районе Будапешта вражеская группировка располагала большим количеством артиллерии и минометов. Их огонь зачастую сильно мешал продвижению наших войск, поэтому помощи авиации наземным войскам в подавлении минометного и артиллерийского огня противника придавалось первостепенное значение. И летчики прекрасно понимали это, делала все возможное для подавления очагов артогня.
Запомнился такой случай. С наблюдательного пункта воздушной армии маршал Р. Я. Малиновский, маршал С. К. Тимошенко, маршал авиации Г. А. Ворожейкин и генерал С. К. Горюнов, вооружившись биноклями, внимательно наблюдали за действиями штурмовиков авиакорпуса В. В. Степичева в районе озера Надь. Я тоже находился на НП армии и помню, как начался артиллерийский обстрел — снаряды рвались буквально рядом.
— В вас целятся, Горюнов, а вы почему-то молчите, не отвечаете гитлеровским артиллеристам, — опустив бинокль, не без иронии произнес Родион Яковлевич. — Вы что же, ждете особого приказа?
Сергей Кондратьевич взял трубку, по телефону приказал командиру 218-й бомбардировочной авиадивизии немедленно поднять в воздух боевые машины. Прошло несколько минут, артобстрел продолжался. Но вот над НП прошли три девятки бомбардировщиков. Вел их командир 48-го бомбардировочного полка подполковник В. П. Колий. Дойдя до цели, бомберы спикировали и с первого же захода разгромили три артбатареи врага. Об этом доложил по радио Колий.
— Давно бы так, — поведя широкими плечами, удовлетворенно сказал Малиновский.
13 февраля 1945 года многодневные, почти двухмесячные, бои по ликвидации окруженной в районе Будапешта 188-тысячной группировки противника были завершены.
По проведенным нами подсчетам, в период ликвидации будапештской группировки врага летчики 5-й воздушной армии произвели в интересах наземных войск 2-го и 3-гол Украинских фронтов 11 688 самолето-вылетов, сбили в воздушных боях около 300 немецких "мессеров" и "юнкерсов", сожгли большое количество танков, штурмовых орудий, автомашин с грузами и живой силой {13}. Словом, внесли достойный вклад в победу.
Советское правительство и командование высоко оценили боевые успехи авиаторов в Будапештской операции. Более двухсот летчиков, штурманов, инженеров, техников, командиров и бойцов тыла армии были награждены орденами и медалями, 452-й и 453-й бомбардировочные полки 218-й авиадивизии и 122-й истребительный авиаполк 331-й авиадивизии удостоились почетного наименования Будапештских.
Ликвидация будапештской группировки имела большое военное и политическое значение на завершающем этапе войны. Покончив с этой группировкой, войска 2-го и 3-го Украинских фронтов получили возможность начать активную подготовку к развитию наступления на венском направлении, продолжать борьбу за окончательное освобождение от оккупантов Венгрии и Чехословакии. Для венгерских патриотических сил открылся еще более широкий путь к строительству новой жизни.
Близилась последняя военная весна. С каждым днем становилось все теплее, даже в ненастье. Хотя шла вторая половина февраля, но по климатическим стандартам эту пору, пожалуй, безошибочно можно приравнять к концу марта в Подмосковье.
Частью сил 5-я воздушная армия содействовала выходу правого крыла войск фронта в Чехословакию, на рубеж Брезно, Зволен. Одновременно авиасоединеиия и части залечивали раны, полученные в боях за Будапешт, готовились к новым сражениям. Работы в армейском штабе, как всегда, было много, но все же появились некоторые просветы.
Теперь можно было гораздо обстоятельнее обдумывать вопросы боевой действительности. Появилось время и на то, чтобы обменяться мнениями об итогах только что закончившейся операции, проанализировать ошибки и промахи (а они, несомненно, были!), наметить пути использования накопленного опыта в будущих боях.
Как-то под вечер мы с генералом Н. Г. Селезневым сидели в его комнате, пили чай и говорили о последних событиях в районе Секешфехервара, где войскам 3-го Украинского фронта при содействии авиации 17-й воздушной армии удалось наконец утихомирить гитлеровцев, отразить их последние контратаки, обсуждали полученные в течение дня тревожные разведданные о повышении активности вражеских войск в районе озера Балатон. Увлекшись разговором, не услышали, как в комнату вошел высокий, моложавый генерал-майор. Закрывая за собой дверь, он запоздало спросил:
— Можно к вам? Не помешаю?
Подумалось: "Очень знакомый голос, где я слышал его?"
Как бы отвечая на мой немой вопрос, генерал прошел к столу, крепко пожал руку сначала Селезневу, потом мне, отрекомендовался:
— Фамилия моя Борман, Александр Владимирович. Назначен к вам заместителем командующего армией. Зашел к генералу Горюнову, а его нет. Сказали, что выехал в штаб фронта. Потому и решил заглянуть к вам. Надеюсь, не помешал беседе?
— Нет, нет, не помешали, присаживайтесь, — привычно проведя пятерней по гладковыбритой голове, сказал Селезнев.
"Тигр"!" — вспомнил я позывной Бормана, управлявшего по радио боевыми действиями истребительной авиации 5-й и 4-й воздушных армий на Северном Кавказе и Кубани. Да, это был тот самый комдив, управлявший с земли по радио многочисленными воздушными боями советских истребителей с немецкими "мессерами" и "фоккерами" в небе над "Голубой линией", бескомпромиссно требовавший от летчиков драться с фашистскими стервятниками слетанными парами, постоянно оберегать друг друга в бою.
