Михаил Лилье - Дневник осады Порт-Артура
Думаю, что мы представляли собой не особенно веселую картину.
Наконец мы добрались до недостроенного здания, предназначавшегося некогда для мужской и женской гимназии.
Здесь нас снова переписали. Тем, кто выразил желание ехать в Россию и дал требуемую подписку, надели на левый рукав синюю повязку.
Перед входом здания, где мы должны были ждать парохода, выставлен был большой деревянный щит с надписью: «Квартира для плена».
В этой-то «квартире для плена» нас и разместили самым ужасным образом.
О каких-либо удобствах не было и помину.
Здание было едва приспособлено для жилья. Часть окон была заделана, в остальных вставлены маленькие переплеты.
Вообще помещение это очень напоминало пересылочную тюрьму.
Я вместе с остальными товарищами по несчастью расположился на полу в большой комнате.
Посередине нашего помещения был поставлен большой деревянный ящик с золой, и на ней горел японский древесный уголь. На этой импровизированной жаровне готовили себе ужин. Сообразительные денщики умудрились достать какую-то сковородку, и на ней шипела аппетитная яичница с ветчиной.
Посмотрел я на это соблазнительное яство, проглотил набежавшую в рот слюну и невольно подумал: «Ведь всего семь дней тому назад в Порт-Артуре за это самое блюдо пришлось бы заплатить бешеные деньги. Десяток яиц еще, пожалуй, можно было бы достать по 2 руб. за штуку, но что касается ветчины, то ее добыть было еще труднее».
Соблазненный зрелищем вкусного блюда, я отдал и своему юркому вестовому соответствующее распоряжение, а сам, предвкушая будущее блаженство, лег на полу, на грязный соломенный японский тюфяк, и задумался.
Итак, я в плену: грязный, немытый, обросший бородой, в грязном засаленном сюртуке и порванном пальто, голодный и усталый нравственно и физически, лежу на соломе в комнате, похожей скорее на хлев, чем на человеческое жилье...
Вспомнились мне слова гальского полководца Брена, воскликнувшего при взятии Рима: «Горе побежденным!»
Да, мы побеждены, и это наш справедливый удел...
Мысли мои начали путаться, и я заснул...
— Ваше Высокоблагородие, яичница готова, — раздалось внезапно у меня над ухом.
Я вскочил, протер глаза и подошел к столу, где кроме яичницы мой нижегородец умудрился зажарить и курицу.
Оказывается, что у японских солдат можно было достать решительно все, конечно, за приличное вознаграждение. Оно, впрочем, было пустяками сравнительно с теми ценами, которые господствовали у нас в последние дни в Порт-Артуре.
Вечером явился к нам японский переводчик, который и выдал нам так называемый «казенный паек», а именно на 25 человек офицеров нам отпустили: 5 белых хлебов, одну коробку масла и одну средней величины коробку корибефа[6].
При этом японец извинился за японское начальство, которое, ввиду внезапного падения Порт-Артура, не могло устроить гг. офицеров более удобно.
Здесь же, в разговоре с моими сожителями, офицерами, я узнал приблизительную цифру Артурского гарнизона, который сдался японцам и вышел из крепости.
Вот эти цифры:
4-я Восточно-Сибирская стрелковая дивизия
5-й В.-С. стрелковый полк — 1245 чел.
13-й « — 638 чел.
14-й « — до 800 чел.
15-й « — до 1400 чел.
16-й « — до 900 чел.
1-я Восточно-Сибирская стрелковая дивизия
25-й В.-Сиб. стрелковый полк — до 1520 чел.
26-й « — до 1000 чел.
27-й « — до 2297 чел.
28-й « — до 2480 чел.
Квантунская крепостная артиллерия — до 2860 чел.
Саперная рота — до 268 чел.
Телеграфная — до 60 чел.
Минная — до 143 чел.
Железнодорожная рота — до 150 чел.
Полевой артиллерии — до 1100 чел.
Моряков — до 5600 чел.
Более точных цифр узнать было нельзя, они были известны только японцам...
Таким образом, всего из крепости вышло приблизительно до 22 381 человек, не считая гг. офицеров.
Откровенно говоря, я никак не ожидал такой большой цифры.
Тут я невольно вспомнил слова одного солдатика, произнесенные им еще во время дефилирования наших войск перед японскими счетчиками при выходе из Артура: «На позициях-то никого не видать было, а домой-то теперь народу сколько прет!»
И он был прав...
Правда, среди них была масса раненых и больных, совершенно негодных для строя. Объясняется все это, во-первых, приказом генерала Стесселя, а во-вторых, и их собственным желанием идти в японский плен вместе со своей ротой и боевыми товарищами.
Странно только одно, что штаб укрепленного района всегда давал нам во время осады цифры нашего гарнизона гораздо меньшие.
Здесь я случайно познакомился со штабс-капитаном 13-го В.-С. стрелкового полка Балиным, который сообщил мне приблизительное число своих солдат, которые до конца находились на позиции и оттуда прямо были сняты и уведены в плен.
Таким образом, 13-й полк, имевший в начале осады более 3000 человек, оставил выбывших из строя при обороне Порт-Артура 2340 человек. Из числа идущих в плен половина была больных и раненых.
Надо, однако, думать, что наибольшие потери были в 5-м В.-С. стрелковом полку, который в течение осады три раза наполнял свой состав из запасных батальонов, денщиков и госпитальных команд.
28 декабря
Ночью произошел неприятный инцидент. Двое наших зауряд-прапорщиков успели до того напиться, что завязали между собой драку. Японцам пришлось вмешаться в дело и связать этих «русских варваров»...
Около 10 часов утра всех офицеров, которые дали подписку, вывели на двор и начали снова пересчитывать. Однако это оказалось не столь легко выполнимо. Офицеры то сходили с места, то совсем уходили, то вдруг опять появлялись.
Единственного японского переводчика совсем сбили с толку своими расспросами: когда поедем, куда приедем, где Куропаткин, где наш флот, купите мне пива, как мне быть с вещами, на каком пароходе повезут нас в Россию и т. д. и т. п.
Кое-как, отбиваясь от всей этой надоедливой публики, переводчик роздал нам билеты на пароход, и мы пешком отправились к пристани.
Проходя по городу, я обратил внимание на громадные склады японского интендантства. Тут лежали груды мешков, угля, консервов, прессованного сена и т. п. Все бунты были удивительно аккуратно покрыты циновками и брезентами.
Тут же мы увидели массу 11-дюймовых лиддитовых снарядов, которые не успели доехать до Артура.
При виде всего этого опять невольно подумаешь: какую отличную службу сослужил японцам наш город Дальний и как мы были близоруки и самонадеянны...
Около самого парохода нам пришлось еще довольно долго дожидаться.
Здесь со всех сторон японцы снимали с нас фотографии.
Вскоре были вызваны на пароход сперва штаб-офицеры, а вслед за ними и остальное офицерство.
