Александр Воробьев - Великий князь Иван III Васильевич
Другое прозвище – Грозный (для нас ассоциируется с его внуком Иваном IV) – Иван III также не случайно получил от современников. Летописцы отмечали особую силу взгляда государя, его «ярое око», от которого тот, на кого оно было устремлено, не мог промолвить и слова. Исключений не было и для представительниц прекрасного пола – Герберштейн отмечал, «что если какая из них (женщин. – А. В.) случайно попадалась ему на глаза, то при виде его только что не лишалась жизни». Государь временами гневался и на свою знатную супругу Софью Палеолог, также отличавшуюся властным нравом.
Суровый характер великого князя его окружение ощущало даже тогда, когда Иван Васильевич, по свидетельству Сигизмунда Герберштейна, выпив лишнего во время обеда, засыпал, «все приглашенные были меж тем поражены страхом и молчали». Зато проснувшись, он «обыкновенно протирал глаза и тогда только начинал шутить и проявлять весёлость по отношению к гостям». Действительно, историки заметили, что Иван III обладал и некоторым чувством юмора. Например, в ответ на просьбу псковичей выделить им отдельного от Новгорода епископа, великий князь подарил прибывшим к нему просителям верблюда. В средневековой Руси это животное звалось «вельблудом» и считалось чрезвычайно похотливым, тем самым Иван III иронично намекал псковичам на неумеренность их желания.
Государь умел не только казнить, но и привечать людей. Плеяда полководцев, отстаивавших его интересы на поле боя, дипломатов, проводивших переговоры от его имени, и исполнителей, приводивших в жизнь его приказы, была сформирована самим великим князем. Ценя каждого по заслугам и талантам, Иван III мог закрыть глаза на то, что у других не вызывало доверия. Например, у него были основания сомневаться в верности князя Даниила Дмитриевича Холмского, поскольку тот был связан с элитой присоединенного Тверского княжества.
Иван Васильевич охотно и часто советовался с приближенными по вопросам разного значения – не важно, шла ли речь о заключении нового брака или совещались о том, заключать ли мир с Ахматом или биться с ханом в 1480 г. Попавший в опалу при Василии III вельможа И. Н. Берсень-Беклемишев вспоминал: «Добр деи был отец Великого Князя Васильев Князь Великий Иван и до людей ласков… против себя стречю (возражения. – А. В.) любил и тех жаловал которые против его говаривали». Думается, что умение ценить чужое мнение и выбирать себе знающих советников и слуг в немалой степени объясняет успех политики Ивана III.
Вероятно, великий князь, как и всякий человек своего времени, был религиозен, но не впадал в крайности. Некоторое время вокруг государя находились люди, замешанные в ереси, и это не мешало ему держать их на службе.
Один из первых отечественных историков, В. Н. Татищев, которому было известно множество не дошедших до нас источников, сохранил историю о несгибаемой воле Ивана III. Если верить В. Н. Татищеву, митрополит Симеон настаивал на пострижении умирающего в монахи. Возможно, таким образом иерарх хотел поставить точку в споре о церковном имуществе, причастив государя к духовному чину. Иван III выказал большую твердость, даже перед лицом смерти сказал, что стригся много раз, но волосы всегда отрастали. Такой дерзкий ответ можно счесть вольнодумством, а кроме того, великий князь еще раз дал понять митрополиту, что он не смирился и не отошел от основ своей политики в отношении церкви. Рассказ этот не относится к числу достоверных свидетельств, впрочем, и игнорировать его тоже нельзя. Ни у современников, ни у потомков не возникало сомнений в силе личности деда Ивана Грозного.
Признавали заслуги великого князя и на Западе – в Великом княжестве Литовском и Польше, несмотря на то, что оба государства являлись политическими противниками Руси. Литовские авторы характеризовали Ивана III как «мужа сердца смелого и рицеря валечного (военного. – А. В.)» и даже удостоили его высочайших похвал: «Он, спаситель и творец государства, был причислен своими людьми к лику святых». Современник московского государя польский хронист Ян Длугош уже в 1479 г. (еще до стояния на Угре 1480 г.) видел в Иване III освободителя русских земель от ордынского ига.
Крушение ордынского ига и «стояние на Угре»
Долгое время московские князья были данниками Золотой Орды, т. е. выступали вассалами по отношению к ним. Хан, помимо прочего, принимал решение, кого из русских князей поддержать в борьбе за великокняжеский престол, занять который без ордынского ярлыка было невозможно.
Иван III стал первым князем после Дмитрия Донского, проявившим свое стремление к самостоятельности. Намерения великого князя не укрылись от хана. Историки высказывают различные мнения о причинах похода ордынского хана Махмуда на Русь. Среди наиболее вероятных причин – невыплата дани, а также неявка Ивана III к Махмуду за ярлыком на великое княжение. Впрочем, поход хана в 1465 г. закончился неудачно, при переправе через Дон его атаковали войска крымского хана, и, потерпев поражение, он вынужден был отступить. Спустя некоторое время выплата дани была восстановлена, однако новый ордынский хан Ахмат, очевидно, понимал, что тенденция к независимости у московского правителя еще сохраняется. Подстрекаемый великим князем литовским и польским королем Казимиром, Ахмат предпринял свой первый поход против Ивана III в 1472 г.
Причиной похода, скорее всего, вновь была невыплата дани. За этим отчасти формальным требованием стояли амбиции хана, его желание восстановить власть, подобную той, какой обладали правители Золотой Орды над Русью в XIV в. Ахмат планировал нанести удар по Руси с двух фронтов, но незадолго до начала кампании Казимир оказался занят борьбой за венгерский престол для своего сына. В июле 1472 г. в Москве узнали о выступлении татар из Орды и направили воевод на реку Оку, чтобы блокировать силы хана. Ахмат, действуя вопреки обычной стратегии, разделил свое войско на две части, возглавив наиболее боеспособную из них, двинулся с проводниками в обход известных дорог.
Первой жертвой татар стал небольшой город Алексин, совершенно не ожидавший и не готовый к такому нападению. Горожане сражались до последнего и храбро защищали свои дома, но силы были не равны, и после поджога укреплений город был взят. Многие из жителей «изволиша сгорети, нежели предатися татарам», а спасавшиеся бегством попали в плен.
Трагедия, произошедшая под Алексиным, повлияла на поход Ахмата, перед ним по-прежнему стояла задача перехода через Оку. И у одного из таких бродов татары столкнулись с малочисленными отрядами воевод Петра Федоровича Челяднина и Семена Васильевича Беклемишева. Русские воины упорно сопротивлялись в бою численно превосходившим их ордынцам. Шансы на победу были ничтожно малы, кончились стрелы, воеводы принялись готовиться к отступлению, когда с соседних участков Оки на подмогу прибыли два отряда под руководством князей Василия Михайловича Верейско-Белоозерского и Юрия Васильевича Дмитровского.
