Георгий Блюмин - Лермонтов и Москва. Над Москвой великой, златоглавою
Но вот что любопытно и замечательно: самое первое стихотворное произведение в русской литературе о Кавказе создал не кто иной, как дед Лермонтова тайный советник Аркадий Алексеевич Столыпин (1778–1825)! Он приходится родным братом бабушке Лермонтова Елизавете Алексеевне. Это был друг русского государственного деятеля М.М. Сперанского, автора проекта конституции, пензенского губернатора с 1816 года и сибирского генералгубернатора с 1819 года. Был он также знаком с Н.М. Карамзиным, В.К. Кюхельбекером, К.Ф. Рылеевым, А.С. Грибоедовым.
А.А. Столыпин в молодости сотрудничал в московском журнале «Приятное и полезное препровождение времени». Журнал этот выходил в Москве два раза в неделю как приложение к «Московским ведомостям». В нем-то и опубликовано в 1795 году пространное стихотворение А.А. Столыпина, в котором весьма образно нарисованы сцены кавказской жизни и природы, равно как даны описания Москвы и ее быта. Ввиду редкости данной публикации я привожу ниже с небольшими сокращениями ее текст.
Письмо с Кавказской линии к другу моему Г.Г.П. в Москве
Но чтоб от цели мне своей не удалиться,
В Кавказский край опять я должен обратиться.
Сей край обширностью, мой друг! как не велик;
Но в качестве своем не столько пуст и дик,
Не столь имеет он вид мрачный и суровый,
Как многи думают; напротив, край здоровый,
Довольно населен российскими людьми:
Обилен хлебом он, обилен овощьми,
Зверьми, и птицами, и всем, что в жизни нужно;
В нем можно жить всегда приятно и не скучно.
Когда бываешь ты в театрах иль в домах,
В воксале, на пиру при дружеских столах,
В большом собрании иль в пестром маскараде,
На садке Дицовской или в другом параде —
Не думаешь ли ты среди веселий тех,
Что мы здесь лишены подобных сих утех?
У нас здесь также есть приятные собранья:
Бывает маскарад, веселые гулянья,
Которы заменить нам могут ваш воксал;
Недавно фейерверк в честь дамы здесь блистал —
Достойна жертва той, которой посвященна,
Любовью чистою супружнею возженна!
Но как мне виды те Природы описать,
К которым жаден ты – позволь мне так сказать!
Которые к себе все чувства привлекают,
И сердце веселят, и мысли восхищают?
Вот что встречает здесь обвороженный взор:
Там представляются хребты Кавказских гор,
Взимающих чело за облака густыя;
От снега вечного и льду они седыя!
Их отрасль лучшая, Эльбрус двуглавый там
Картину подает прекрасную глазам,
И белый верх его лучами позлащает
Тут черных гор ряды, поближе к нам в виду,
Являют новую приятность, красоту;
Лиются между них ревущи водопады:
Тут камни дикия, развалин тут громады,
Меж коими стада, от зноя удалясь,
Оставя корм в полях, лежат в полдневный час;
Пасущий их Черкес в свою свирель играет,
И эхо дику песнь в пещерах повторяет.
Везде стремительно бьют свежие ключи;
Над ними зыблются вкруг солнечны лучи.
Здесь попечительность всещедрыя Природы
Из недр земных дает целебны воды,
Там наподобие шампанского вина,
Кипит ключ кислых вод, всех вкус к себе маня,
И пьющие из них все пользу ощущают;
Тут теплых вод ключи премногих излечают.
Вот часть приятностей, что всякий здесь найдет!
Но для меня, мой друг! – здесь Катинька живет;
Сего довольно мне – я все позабываю,
Хоть более писать об ней и не дерзаю;
Не может стих простой ей дани принести —
Будь щастлив и здоров, мой милый друг, прости!
Тот факт, что Кавказ чрезвычайно и, я бы сказал, магнетически притягателен для москвичей, изведан мною на собственном опыте. Как-то однажды, я помню, во Владикавказе проводилась научная конференция, и я в числе других был приглашен выступить на ней с докладом. Когда программа конференции была исчерпана, то всем участникам предложили проехать на автобусе поблизости от Владикавказа, в кавказские предгорья. Автобус остановился, и мы пошли по Военно-Грузинской дороге. Мы оказались между двумя отвесными гранитными стенами, вздымавшимися, кажется, к самому небу. Я был настолько заворожен этим фантастически прекрасным зрелищем, что не услышал призыва гида возвращаться к автобусу, а просто, не оглядываясь, пошел вперед, сознавая, что бессилен перед некой могучей силой, влекущей меня.
Кавказ. Акварель Н.Г. Чернецова
Уже давно мои товарищи остались далеко позади, а я все шел и шел между этими громадными, отвесными и уходящими в небесную высь скалами. Не знаю, чем бы закончилось для меня это приключение, если бы вдруг меня не нагнал местный житель, тоже участник конференции. «Мы не можем нашего гостя оставить одного», – сказал он мне, остановил невесть откуда взявшуюся машину, и в ней мы добрались до селения Казбеги, откуда и возвратились во Владикавказ. Я запомнил на многие годы имя моего спасителя. Его звали Владимир Каурбекович Царикаев… И потом, уже в Москве, я понял смысл стихотворения Лермонтова «Кавказ» (1830):
Хотя я судьбой на заре моих дней,
О южные горы, отторгнут от вас,
Чтоб вечно их помнить, там надо быть раз:
Как сладкую песню отчизны моей,
Люблю я Кавказ.
В младенческих летах я мать потерял.
Но мнилось, что в розовый вечера час
Та степь повторяла мне памятный глас.
За это люблю я вершины тех скал,
Люблю я Кавказ.
Я счастлив был с вами, ущелия гор,
Пять лет пронеслось: все тоскую по вас.
Там видел я пару божественных глаз;
И сердце лепечет, воспомня тот взор:
Люблю я Кавказ!..
Мальчик Лермонтов в первый раз приехал на Кавказ летом 1820 года, когда будущему поэту было всего лишь пять лет от роду. Слабого здоровьем внука Е.А. Арсеньева, у которой чахотка отняла дочь, а впоследствии и зятя, привезла тогда за тысячу верст от Пензы, в Пятигорск (назывался он тогда Горячеводск), и остановились они с маленьким Лермонтовым в усадьбе у своей близкой родственницы Е.А. Хастатовой. Екатерина Алексеевна Хастатова, урожденная Столыпина (1775–1830), приходилась родной сестрой бабушке Лермонтова, у которой, как мы помним, было много сестер и братьев. После смерти мужа генерал-майора Акима Васильевича Хастатова (1756–1809) стала владелицей имений близ Кизляра на Тереке и усадьбы в Горячеводске. В те времена это было смелостью – жить на Кавказе в условиях войны. Вот такой «авангардной помещицей», как прозвали ее за мужество и смелость, и была двоюродная бабушка Лермонтова.
