Борис Лыкошин - Георгий Седов
Потушили котел, команда с удовольствием помылась в теплой воде, постирала белье. На «Фоке» произвели перестройку, разобрали для топки кубрик. Тщательно утеплили двери, перекрыли вентиляцию. Приводили в порядок одежду, снаряжение. Плотник Коноплев устроил самопрялку, ловко сучил нитки. Геолог Павлов сшил из фартука фотоаппарата рукавицы. Художник Пинегин умело выделывал шкуры морских животных. Боцман Инютин шил сапоги из нерпичьих шкур. Матрос Линник чинил шлейки для собачьих упряжек.
Положение экипажа усложнялось с каждым днем: в помещениях было сыро, холодно; питание однообразное, появились первые признаки заболевания цингой. Заболел и Седов. О своем недомогании он никому не говорил, считал, что нельзя хныкать перед выполнением главной задачи.
В ту осень далеких экскурсий не намечалось. Обследовались, да и то ограниченно, лишь окрестности бухты. Члены экспедиции экономили силы и средства для похода к полюсу:
К началу 1914 года в западном секторе Арктики, кроме седовцев, находилась экспедиция Вилькицкого (сын генерала Вилькицкого) на ледокольных транспортах «Таймыр» и «Вайгач». С востока она открыла большой архипелаг Северной Земли. Где-то неподалеку от нее терпел бедствие «Геркулес» В. А. Русанова, дрейфовала на северо-запад зажатая льдами «Святая Анна» Г. Л. Брусилова. И «Геркулес», и «Анна», как и «Фока», не имели радиотелеграфа.
Выход группы к полюсу Г. Я. Седов назначил на 15 февраля (2 февраля по старому стилю). Вместе с ним изъявили желание идти матросы Г. В. Линник и А. М. Пустошный. Обоз состоял из трех нарт: «Передовая», «Льдинка» и «Ручеек» при 24 собаках. На нарты установили два каяка с имуществом группы, сложенным в резиновые мешки, общим весом около 50 пудов. Запас провизии был взят на четыре месяца, корм собакам — на полтора. Погрузили и все три пуда керосина. Седов надеялся пополнить запасы из складов Абруццкого в Теплицбай на острове Рудольфа.
До полюса было 600 миль. При среднесуточной скорости движения в восемь миль переход туда и обратно планировалось завершить за пять месяцев. Визе и Пинегин убеждали Георгия Яковлевича в нереальности его плана. Но он твердо стоял на своем. Перед выходом издал несколько приказов, ниже приводится последний из них:
«2 феврали, бухта Тихая.
Волею божией мы прибыли на Землю Франца-Иосифа и волею же божией идем, наконец, на полюс. «Человек предполагает, а бог располагает» — так говорит русская пословица. В Петербурге мы предполагали попасть в первый же год на Землю Франца-Иосифа и на следующий год идти к полюсу, причем идти на пяти-шести нартах с 50 — 60 собаками, с сильным снаряжением, большими запасами свежих сил людей, а попали лишь на второй год, и то с большим опозданием. Идти на полюс принуждены мы не на шести нартах, а лишь на трех неполных при 24 уцелевших собаках и, следовательно, в силу необходимости при сокращенном количестве людей, в которых, к большому общему горю, нельзя не заметить некоторого упадка сил как нравственных, так и физических, вызванного двумя суровыми зимовками.
В полюсную партию входят: офицер (лично я) и два матроса — Григорий Линник и Александр Пустошный. Клади всего идет около 50 пудов, в том числе запас провизии для людей на четыре месяца и корма для собак на полтора месяца.
Географ экспедиции Визе, который должен был бы, по первоначальной программе, принять участие в походе к полюсу, теперь оставляется мною при судне экспедиции. Эта перемена вызвана главным образом недостатком собак полюсной партии и частью соображениями по производству некоторых научных работ на Земле Франца-Иосифа, где он является надежным моим заместителем. Конечно, это обстоятельство, я знаю, не может особенно порадовать В. Ю. Визе, который хотел разделить мою участь в полюсной партии, а также не может доставить и мне большого удовольствия, ибо я лишен в дороге культурного спутника и преданного делу работника. Ну, что же делать: на все воля божия. Разделим наши труды пополам, и каждый на своем месте честно исполнит свой долг… Итак, в сегодняшний день мы выступаем к полюсу. Это — событие для нас и для нашей родины.
Об этом деле мечтали уже давно великие русские люди — Ломоносов, Менделеев и другие. На долю же нас, маленьких людей, выпала большая честь осуществить их мечту и сделать посильные научные и идейные завоевания в полярных исследованиях на пользу и гордость нашего дорогого отечества.
Мне не хочется сказать вам, дорогие спутники, «прощайте», мне хочется сказать вам «до свидания», чтобы снова обнять вас и вместе порадоваться на наш общий успех и вместе же вернуться на родину.
Особенно было бы приятно застать вас здесь среди общего благополучия, в полном мире и согласии.
Пусть же этот приказ, пусть, быть может, мое последнее слово, послужит вам памятником взаимной дружбы и любви. До свидания, дорогие друзья! Старший лейтенант Седов».
В другом приказе Седов передал власть началъника Ушакову, руководство научными работами — Визе, командование кораблем — Сахарову.
О том, как совершался поход к полюсу, подробно записал в дневнике Георгий Яковлевич. Ниже приводятся последние страницы этого дневника:
«Воскресенье, 2 февраля (старого стиля) С утра тихо, пасмурно, температура — 13 градусов Ц. Ночью выпал глубокий снег. Несмотря на это, у нас к отходу все готово. Свету нет, жертвую кинематографом.
В десять часов отслужили обеденку. Прочли мои приказы, говорили речи: я, доктор и боцман Лебедев. Я, доктор и многие другие прослезились. В 11 часов сели за стол, позавтракать. В 12 часов при температуре — 20 градусов, при ветре N 0/ (3Силуветра Седов записывал в баллах Бофорта), под пушечные выстрелы отвалили от судна к полюсу. Свету мало, удалось лишь снять с нас фотографии. Провожали нас верст пять вся здоровая команда и офицеры. Сначала дорога была плохая, но зато собакам помогала команда, а затем дорога улучшилась, а в конце Гукора встретили огромные ропаки, через которые пришлось переправляться, благодаря наступившей темноте, с большим препятствием. Нарты опрокидывались, и люди падали. Я с больными ногами полетел несколько раз. Пройдя около восьми верст, из-за темноты остановились ночевать в проливе за Гукером в четыре часа дня. На ночь всех собак привязали, кроме трех надежных, чтобы не ушли и чтобы не подпустили медведя. Это Разбойник, Ободрыш и Труженик. Штиль, морозу около 25 градусов. Собак не кормили, сами же пили только чай. В палатке хорошо, тепло, только ноги мои меня беспокоят.
Понедельник, 3 февраля. В девять снялись с лагеря. Дорога скверная. Выпало много снегу, и нарты врезаются в него. Собаки еле тащат. Подвигаемся тихо. Тормозом является также третья нарта, которая без человека. Холод собачий: — 35 градусов, при этом ветерок прямо в лоб. В Британском канале снял айсберг-арку. Видели свежий медвежий след, который шел с севера на юг.
