Александр Западов - Новиков
Екатерина спокойно защищалась от бессвязных нападок мужа. Императрица снова убедилась, как нескладны речи ее племянника, и оценила выдержку Екатерины. Она подошла к ней и вполголоса сказала:
— У меня много еще о чем говорить с тобой, но сейчас не могу, вы еще больше рассоритесь.
— Мне крайняя нужда открыть вам мою душу и сердце, — шепотом отвечала Екатерина.
Она твердо знала, что грозу удалось отвратить, и легкой походкой вышла из комнаты вслед за мужем.
2
Между тем война с Пруссией продолжалась. Союзники — Австрия, Швеция, Франция, Россия — были недовольны друг другом, не рисковали деньгами и солдатами. Фридрих, отлично осведомленный о раздорах в стане противника, искусно лавировал и находил пути к спасению. Частные цели, которые преследовались каждым союзником, мешали достижению общей — разгрому Фридриха II.
Русская армия одержала ряд блистательных побед над пруссаками, побывала в Берлине, казалось, конец войны близок.
Однако ратный труд русских солдат и военачальников стал напрасным. Императрица Елизавета Петровна 25 декабря 1761 года умерла. На трон вступил государь Петр Федорович.
Он поспешил закончить Семилетнюю войну.
Все завоевания России были утеряны.
Жалкий полупьяный недоросль, голштинский прапорщик по кругозору, ненавистник России, фанатично преданный прусскому королю, Петр Федорович менее кого-либо другого подходил для роли российского императора, но волею обстоятельств должен был исполнять ее в течение полугода. Продолжать непристойную комедию власти ему не позволила собственная супруга Екатерина Алексеевна.
Раньше Петр Федорович играл фарфоровыми солдатиками, не жалея разбивать фигурки тех, что назывались убитыми. Ныне пришел ему час играть живыми гвардейцами, командовать маршировкой, парадами, приказывать генералам и публично пить здоровье обожаемого Фридриха II.
Будущий сотрудник новиковских изданий, в ту пору офицер Андрей Тимофеевич Болотов по приезде своем в Петербург наблюдал церемонию вахтпарада при новом императоре и оставил рассказ о ней в своих записках.
Из окна дома, в котором он квартировал, Болотов увидел батальон гвардии, распудренный, одетый в новые кургузые мундиры прусского образца, только что введенные Петром III для русской армии. Перед первым взводом шагал низенький и толстенький старичок с эспантоном — палкой, обозначавшей офицерское достоинство, — и в мундире, унизанном золотыми нашивками, с голубою лентой через плечо — знаком ордена Андрея Первозванного.
— Это что за человек? — спросил Болотов у стоявшего с ним рядом князя Урусова.
— Как, разве вы не узнали? Это князь Никита Юрьевич.
— Никита Юрьевич? Неужели Трубецкой?
— Точно так, — ответил князь.
Болотов удивился.
— Что вы говорите? — воскликнул он. — Господи помилуй! Как же это? Князь Никита Юрьевич был у нас генерал-прокурором и первейшим человеком в государстве. Разве нынче он не тот?
— Он по-прежнему генерал-прокурор, но сверх того недавно пожалован фельдмаршалом.
— Умилосердитесь, государь мой, — сказал Болотов. — Я, как и все, считал его дряхлым стариком, отягощенным болезнию ног. Ведь по этой причине он и во дворец и в Сенат по нескольку недель не ездил.
— О, — отвечал, усмехаясь, Урусов, — это было во время оно, а ныне у нас и больные и здоровые, молодые и старички поднимают ножки, маршируют и так же, как и солдаты, хорошенько месят грязь.
Государь послал к Фридриху II своего любимца Гудовича с уверениями в преданности и дружбе. В ответ Фридрих отправил в Россию полковника Гольца, и этому пруссаку Петр III приказал подготовить проект мирного договора.
Гольц сам не стал ничего писать, тотчас же снесся с Берлином, получил оттуда текст, составленный под диктовку прусского короля, представил Петру III — и документ получил его утверждение.
По мирному договору Фридриху возвращались все земли, занятые в войну русскими полками, Россия и Пруссия заключали между собой союз, обязываясь помогать друг другу при нападении третьей стороны.
Фридрих II находился в самом отчаянном положении, он готов был пожертвовать многим, чтобы спасти хоть что-нибудь из своего королевства, и даже мог отдать России Восточную Пруссию — правда, надеясь при этом поживиться за счет Польши. Ему никогда не снилось, что русский император пренебрежет победами своей армии. Недаром Фридрих после заключения мира так охотно поднимал на торжественных обедах тосты в честь русского императора, приговаривая, что он «не может довольно часто пить столь дражайшее здоровье».
Оценивая этот позорный для России мир, поэт Александр Сумароков писал:
Российски лавры увядали
И отдавалися врагам,
Которых россы побеждали,
Повергла россов к их ногам.
Совершив столь решительный поворот во внешней политике, ставши другом заклятого врага России, новый император занялся политикой внутренней. Он приказал вернуть из ссылки знатных иноземцев, отправленных в Сибирь покойной государыней за политические интриги и корыстолюбие, — Миниха с сыном, семью Лилиенфельда, хирурга Лестока. Им покупали дома, возвращали имения. Только Бестужев, бывший канцлер, высланный Елизаветой, продолжал оставаться в своем поместье — царская милость его не коснулась.
Ближайшими советниками государя стали его родственники — прусский генерал принц Георг, ныне генерал-фельдмаршал и полковник лейб-гвардии Конного полка, и принц Петр-Август-Фридрих Голштейн-Бекский, фельдмаршал и командующий войсками в Петербурге, Ревеле, Нарве, Эстляндии и Финляндии. Составлением указов занимался тайный секретарь Дмитрий Волков, великий дока по письменной части.
Одним из произведений Волкова был манифест о вольности дворянской. Документа этого ждали: русское дворянство давно тяготилось обязательной службой.
«При Петре I, — говорилось в манифесте, — дворян приходилось понуждать служить и учиться, от чего, правда, последовали неисчетные пользы: невежество переменилось в здравый рассудок, увеличилось радение о пользе общей, прилежность к службе умножила число искусных и храбрых генералов, гражданские дела вершат сведущие и годные люди. Благородные мысли вкоренили в сердцах истинных патриотов любовь и верность государю, и поэтому теперь нет причин дальнейшего понуждения к службе. Все дворяне, статские или военные, вольны либо продолжать служить, либо выйти в отставку. Можно ехать на службу и к иностранным государям, возвращаясь, однако, если призовет российское правительство».
