Иосиф Григулевич (Лаврецкий) - Панчо Вилья
Пеонам асиенды «Бустильос» кажется, что все это было давным-давно, хотя прошло всего лишь два месяца, как они убили своего майордома, захватили хозяйский скот и землю. Теперь пеоны — свободные люди. Они готовы драться насмерть за своих вожаков Панчо Вилью и Паскуаля Ороско, в честь которых уже слагают баллады и песни.
'Залитая яркими лучами солнца пустыня кажется мертвой. Напряженно всматриваются пеоны асиенды «Бустильос» в подернутую красноватой дымкой даль. Партизанский командир Паскуаль Ороско, отряд которого расположился в асиенде, приказал немедленно сообщить ему о появлении Мадеро, которого он желает самолично встретить в степи.
— Едут! — крикнул пеон, различивший на горизонте быстро перемещающиеся точки, и не успел его голос потонуть в теплом мареве, как из ворот асиенды вылетел отряд всадников и, стреляя в воздух, понесся навстречу долгожданному гостю.
В этом году Мадеро исполнилось 50 лет. Он был среднего роста, с черной бородой и голубыми глазами, которые смотрели доверчиво и ласково. Выросший в среде помещиков, дельцов и политиканов, Франсиско Мадеро в отличие от своих сородичей был человеком мечтательным и искренним. Дилетант в политике, он тем не менее считал себя способным избавить родину от диктаторского режима, возродить демократию, свободу, законность, попранные Диасом. Мадеро верил, что способен повести Мексику по пути прогресса и благоденствия. Родственники считали Франсиско «блаженным», но его призывы уничтожить тиранический режим Диаса открыли ему доступ к сердцам простых людей, сделали его имя знаменем для всех униженных, оскорбленных и отверженных Мексики.
Паскуаль Ороско был на десять лет моложе Мадеро. Уроженец штата Чиуауа, сын мелкого лавочника, Ороско вместе с многочисленными родственниками, побратимами и друзьями одним из первых взял; ся за оружие 20 ноября 1910 года и одержал ряд побед над войсками диктатора.
Самонадеянный и самолюбивый, политически невежественный и ограниченный, Ороско мечтал о власти. Его отец, братья и сторонники всячески разжигали в нем низменные политические страсти, уверяя, что достаточно ему захотеть, как он станет президентом Мексики. Они советовали ему не считаться с Мадеро, которому, по их мнению, все равно не суждено удержаться в президентском кресле.
До поздней ночи беседовал Мадеро в полуразрушенном зале господского дома асиенды «Бустильос» с Паскуалем Ороско, командующим повстанческой армией.
Вдохновенно говорил Мадеро о неминуемом торжестве революции, о предстоящем падении Диаса, о том, как оба они, Мадеро и его командующий, вступят в славный «город дворцов» — Мехико и, встреченные ликующим народом, проследуют в Чапультепек.
Командующий слушал и молчал. Чем красноречивее говорил Мадеро, тем упорнее молчал Ороско. Лицо его было подобно каменной маске древних ацтеков: оно, казалось, не выражало никаких чувств, так же как и его черные, холодные глаза, всегда смотревшие в сторону. Мадеро, увлеченный собственной проповедью, был уверен, что обворожил и покорил этою высокого, ладно скроенного воина, призванного довести до победного конца дело революции.
Только когда Мадеро заговорил о предстоящих военных действиях, Ороско несколько оживился.
— Сеньор президент, наступление на противника немыслимо без отрядов полковника Вильи. Я думаю, что вам было бы полезно встретиться с ним и спро сить его, что он думает об этом.
— Само собой разумеется, генерал. Пошлите немедленно гонца к нашему храброму и верному Панчо Вилье. Я хочу его обнять и поблагодарить от имени многострадального мексиканского народа, сыном которого он является.
Два дня спустя вечером в асиенду прискакал новый отряд всадников. Его возглавлял коренастый метис, одетый подобно чарро — в белую рубашку и плотно облегавшие его стан штаны, украшенные серебряными пуговицами. Грудь его была опоясана двумя патронными лентами, на кожаном поясе, тоже унизанном патронами, висели два огромных маузера.
На ходу спрыгнув с коня, Вилья быстрыми, «кошачьими» шагами направился к поджидавшему его на крыльце господского дома Мадеро.
Вилья был весь в пыли, пряди его чуть рыжеватых волос падали из-под широкого сомбреро на потный широкий лоб; карие сверлящие глаза настороженно смотрели на Мадеро.
— Друг мой Панчо, ты ведь совсем юноша! — воскликнул Мадеро, обнимая Вилью. — А я то думал, что ты старик. Столько я наслышался о твоих геройских подвигах. Я тебя поздравляю и желаю еще много побед над врагами мексиканского народа.
Вилья был потрясен. Впервые за всю его жизнь помещик, человек, который, возможно, станет главой государства, обращался к нему, как равный к равному.
«Я тогда понял, — вспоминал Вилья десять лет спустя, — что этот богач воевал за счастье бедных. Он был мал ростом, но обладал большой душой. Беда заключалась в том, что другие богачи и правители Мексики не были похожи на Мадеро».
К беседующим, присоединился Ороско.
— Панчо, — сказал Мадеро, — нам следует решить, что делать дальше. Как ты думаешь, смогут ли твои и генерала Ороско люди взять приступом город Чиуауа?
Панчо Вилья ответил, что у них в отрядах много бойцов, все они храбры, но плохо вооружены, а голыми руками города не взять. Вилья предложил добывать оружие, избегая крупных сражений и ограничиваясь мелкими партизанскими действиями, а вместо Чиуауа, где враг ждет наступления повстанцев, атаковать Хуарес. Этот город можно легко окружить и лишить противника возможности получить подкрепления, на что он может рассчитывать в Чиуауа.
Соображения Вильи показались Мадеро убедительными.
— Итак, наступаем на Хуарес?
Ороско кивнул.
— Полковник Вилья! Выполняйте приказ, и да сопутствует вам удача!
ПОБЕДА И ПОРАЖЕНИЕ
На подступах к пограничному городку Хуаресу в начале апреля 1911 года сконцентрировалась повстанческая армия. Тут и отряды, которыми командовал сам Ороско, отряды Вильи и других партизанских вожаков. Здесь же батальон иностранных добровольцев, или, как их называли, флибустьеров. Ими командует полковник Джузеппе Гарибальди, сын знаменитого борца за свободу Италии, сражавшегося в свое время против тиранов в Уругвае и Бразилии.
Правительственными войсками командует в Хуаресе прибывший сюда из Чиуауа генерал Хуан Наварро. Слуга своего хозяина, жестокий и беспощадный, Наварро расстреливает всякого заподозренного в симпатиях к повстанцам.
Между тем именно с ним, к удивлению Вильи, Мадеро заключает перемирие.
Вместо победоносного наступления на Хуарес вдруг перемирие! Мадеро объясняет, что генерал Диас послал своих эмиссаров в Эль-Пасо; на этот раз, кажется, он действительно готов оставить свой пост. Если можно отстранить диктатора от власти мирным путем, тем лучше.
