Александр Никонов - Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики
Допустим, Гулиа громко говорит, что если он вспомнит молодость, да «поднахрюнится», то 120 выжмет. 120 — это не зря, Гулиа чувствует, что для «трепача» — это посильный, но предельный вес. Тренер с хохотом вскакивает и начинает подначивать: — А скорую помощь вызывать не придется? Гулиа «распаляется», говорит, что если на спор, то обязательно выжмет, а так — стимула нет. Тренер опять подначивает: — А поспорьте с ним, — и он указывает на «трепача», — он вам 20 кило фору даст! Гулиа впадает в ярость, начинает швырять блины, называть всех «фрайерами», и говорит, что никакой форы ему не нужно, мастера форы не берут, и тому подобное.
В результате затевается спор без форы, просто — кто выжмет больше. Тренер требует спорить на 10 бутылок шампанского. Гулиа, якобы чувствуя свою слабость, сбавляет число бутылок до двух. Короче говоря, сам «трепач» согласен спорить на шесть бутылок, и Гулиа с трудом, но соглашается на это. Видели бы вы профессора при этом! Он преображался, становился похож на старого еврейского маклера, которого хотят обмануть, и он сознательно идет на этот обман. Заключается пари, при этом в сейфе тренера находятся деньги, которые можно взять взаймы, если своих недостает. Затем Гулиа требует, чтобы первым подходил к штанге «трепач». Он, дескать, и моложе, и сильнее и он заявил «шесть бутылок», вот пусть он первым и подходит …
Ну, поднимает, допустим, «трепач» в первом подходе 115 кг. А Гулиа «пропускает» этот вес, говорит, что силы не хочет тратить. Поднимает «трепач» во втором подходе 120 кг, а Гулиа снова пропускает подход. А 125 кг «трепач» поднять не может. Стало быть, его результат –120 кг. Гулиа ставит на штангу 122,5 кг (2,5 кг — это тот минимум, на который разрешается превышать вес) и с большим трудом выжимает ее. Бывает, что «трепач» в ярости подходит к 125 кг и с грехом пополам, но поднимает этот вес. Тогда Гулиа ставит 127,5 и с еще большим трудом выжимает штангу. Каким нужно быть артистом, чтобы не показать, своей силы, что можешь несколько раз выжать 140! «Трепач» ставит 130 кг, но не может оторвать штангу от груди. Все, спор выигран, Гулиа жалуется, что надорвал себе здоровье и теперь нужно ложится в больницу, а «гонец» забрав деньги и сумку, бежит за шампанским. Распивали после тренировки всей компанией, причастной к спору.
Я как-то спросил у Гулиа, почему он сразу не поднимает максимум, чтобы подавить конкурента. — По-еврейски надо поступать, по-умному! — отвечал Гулиа. — Увидишь, Петрович я у него еще раза три выиграю. Он будет усиленно тренироваться, думая, что я надорвался, и сам недели через две предложит поспорить. Ну, я опять подниму с трудом на 2,5 кг больше и скажу, что получил грыжу, остеохондроз, импотенцию и т. д. Если он очень глуп, то через некоторое время опять захочет поспорить, но обычно после третьего раза все понимает и уходит из зала. А я жду нового «фрайера». Хороший у нас тренер — Виктор, помогает мне наказывать жлобов, которые старших не уважают. Вот и пояс фирменный подарил мне, чтобы я спину не надорвал!
Почему же вы называете это «по-еврейски», а не «по-абхазски», например, или «по-русски», ведь вы же русский человек? — поинтересовался я. Гулиа как-то погрустнел, предложил мне сесть, сел сам и начал отвечать на мой вопрос.
О евреях
Я бы рад и счастлив был бы называть это — «по-русски». Но мы — русские, увы, таковы, что у нас душа нараспашку. Спохватившись, он быстро добавил: — Я это все понарошку делаю, прикидываюсь хитрым евреем, чтобы учить «фрайеров», сам я не такой, ты же знаешь!
— Евреев всю жизнь преследовали, причем силы были явно неравны. Ну, там филистимляне или амореи какие-нибудь — это туфта. Евреи с ними успешно боролись и ничему бы не научились в жизни, не будь трудностей пострашнее. Помнишь, как братья предали Иосифа, сына Иакова? Какой современный еврей так сделает? Потому, что горя еще не хлебнули! А сам Иаков тоже хорош — с Богом бороться задумал! Ну, какой еврей теперь будет бороться с Богом? Президента пытаются укусить исподтишка — и то в штаны накладывают. А теперь посмотри на Иосифа после египетских его действий, после тюрьмы, после ощущения того, что он гораздо слабее оппонентов — он стал хитрым, изворотливым, захватил в Египте всю власть — вторым человеком после фараона заделался. И всю свою родню перетащил к себе. Пока египтяне поняли, как их надули, сколько веков прошло!
Только добрались под водительством пророка Моше — Моисея, до Земли Обетованной, там — то ассирийцы, то персы, то вавилоняне — и все сильнее их. Я уж не говорю про Рим, с которым и спорить было бесполезно. Вот и стали евреи крепчать и умнеть. Как говорится в народе: нас, пардон, трахают — а мы крепчаем!. А там скитание по Испании, Германии, другим странам. Почитай Фейхтвангера, только начни с «Иудейской войны», а то перепутаешь все. Он-то всю душу родную — еврейскую, понял и изложил в своих книгах. Может быть и зря!
И еще одно — они почему-то уверены, что они и есть — Богом избранная нация! Все это лажа и туфта — это мы, русские — нация, избранная Богом! Москва — третий Рим и четвертому не бывать! — Гулиа понял, что перестарался и смутился. — Завел ты меня, однако, зайдем лучше ко мне и выпьем, я тебе кое-что еще расскажу.
И вот, после привычного «лыхайм», Гулиа рассказал о своих взаимоотношениях с евреями.
— Моими самыми любимыми друзьями в жизни были евреи. Трое из них были настолько близки, что скажи кто-нибудь из них: «Умри, Нурбей, мне это нужно!» — я бы сделал это. Их интересы, их жизнь, их желания были для меня доминантами. Они чувствовали это, и мне кажется, любили меня тоже. Их поступки говорили об этом. Они выручали меня из беды, поступались своими интересами, жертвовали для меня всем — временем, научными достижениями, даже любимой женщиной. Но наступал момент, когда они понимали, что их высший, жизненный интерес требует расстаться со мной. И они медленно, осторожно, щадя меня, отходили в сторону и уходили навсегда. Нет, не умирали, скорее наоборот — уезжали в другие страны, и даже не уезжая — исчезали из моей жизни. Для меня это каждый раз было трагедией, я не понимал в чем дело, пока не прочитал Фейхтвангера и Ромен Ролана.
Кроме тех троих, которых я буквально боготворил, у меня были близкие, хорошие товарищи — евреи, и те оставили меня, как представилась возможность получить без меня большую выгоду в жизни, выгоду по большому счету. Даже жена (вторая), как ни любила меня, но только представилась возможность, уехала по еврейской линии. Она скрывала от меня свою национальность, я тогда уже обжегся на евреях, и она знала это. И не могла предложить мне ехать с ней. А решилась признаться, что она меня дурила со своей национальностью, только уехав из России. Я чувствую, насколько тяжело было ей оставлять меня, но она пошла на это из-за «высшей» выгоды — жить в Нью-Йорке, естественно, совсем не то, что в Москве в 80–90 годах. Америка — это перспективно! А любовь — это «халоимес» — мечты, сны, по-еврейски.
