Владимир Дайнес - Жуков. Рожденный побеждать
Поставив задачи резервам, Жуков с оперативной группой немедленно выехал на командно-наблюдательный пункт, находившийся в районе горы Баин-Цаган. Здесь он приказал тяжелому артиллерийскому дивизиону 185-го артиллерийского полка выбросить разведку к горе Баин-Цаган и открыть огонь по противнику. Мощный удар по горе нанесла артиллерия, расположенная за р. Халхин-Гол. Одновременно по тревоге была поднята в воздух вся авиация корпуса.
В 7 часов утра 3 июля первые группы бомбардировочной и истребительной авиации нанесли удары с воздуха по наземным частям противника и переправе через Халхин-Гол. Артиллерия также держала вражескую переправу под непрерывным обстрелом. Около 9 часов начали подходить передовые подразделения авангардного батальона 11-й танковой бригады. В 10 часов 45 минут главные силы бригады развернулись и с ходу атаковали противника. Завязалось так называемое „Баин-Цаганское побоище“. Обе стороны дрались с большим ожесточением. И только к 3 часам утра 5 июля сопротивление противника было сломлено, и он начал поспешно отступать к переправе. Но она была взорвана японскими саперами, опасавшимися прорыва танков 57-го отдельного стрелкового корпуса. Солдаты и офицеры противника бросались в полном снаряжении в воду и тут же тонули. Противник потерял все танки, значительную часть артиллерии, 45 самолетов и около 10 тыс. человек. Велики были и потери 11-й танковой бригады: убита и ранена почти половина личного состава.
Противник явно не хотел смириться с поражением. 7–8 июля он предпринял попытку взять реванш, но, потеряв более 5 тыс. человек, отказался от своей затеи. Отход японских войск вдохновил Жукова на более решительные действия. Он сформировал ударную оперативную группу в составе двух танковых, трех мотоброневых бригад и стрелковой дивизии, которой поставил задачу нанести „короткий удар по противнику с целью разгрома“, „занять главными силами свои прежние оборонительные позиции и выйти передовыми частями на государственную границу“. Одному из полков 82-й стрелковой дивизии предстояло „нанести решительный удар в направлении: северный берег реки Хайластын-Гол и далее на северо-запад и выйти на прежние оборонительные позиции, выставив на государственной границе передовой отряд“. Левее в том же направлении должен был наступать 149-й стрелковый полк. Остальным частям корпуса предписывалось активными действиями сковать противника и тем самым обеспечить наступление ударной группы. Частям 11-й танковой бригады предстояло занять исходное положение на песчаных буграх в 6 км восточнее р. Халхин-Гол и разгромить противника, его артиллерию и ближайшие резервы. Наступлению должна была предшествовать артиллерийская и авиационная подготовка.
Однако наступление 57-го особого стрелкового корпуса, предпринятое 9 июля, как и последующие его действия, успеха не имело. Жуков после „Баин-Цаганского побоища“ явно переоценил состояние и настроение своих частей. Японцы вновь овладели инициативой, нанося чувствительные удары по советским войскам, которые с 8 по 12 июля потеряли около 3 тыс. человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Так, 12 июля при организации разгрома прорвавшейся группы противника 36-я мотострелковая дивизия понесла значительные потери. Тогда же погиб командир 11-й танковой бригады комбриг М. П. Яковлев.
Тяжелые потери отрицательно сказались на моральном духе красноармейцев. Дело порой доходило и до прямого неповиновения командирам. Так, в ночь с 11 на 12 июля два батальона 603-го полка 82-й стрелковой дивизии без приказа дважды уходили с позиций. Полк пытался даже бунтовать. Не лучше обстояли дела и в других частях дивизии. Поэтому Жуков был вынужден заменить в этой дивизии командиров полков, батальонов, рот и даже взводов, призванных недавно из запаса, на командиров из состава хорошо зарекомендовавшей себя в предыдущих боях 36-й мотострелковой дивизии.
Командир корпуса не ограничился только заменой командиров, но и предпринял более жесткие меры по наведению порядка в войсках. 11 июля он подписал приказ, в котором „за проявленную бездеятельность при организации переправы, за бездеятельность при организации управления для боя — командиру полка т. Степанову, военному комиссару т. Мусину, начальнику штаба т. Нерот“ объявил выговор и предупредил, что если „полк не будет организован, если командование и штаб будут бездействовать, буду ставить вопрос перед народным комиссаром обороны о предании суду военного трибунала“. Некоторые бойцы были преданы суду военного трибунала, в том числе красноармейцы Никитин и Мальцев, которые 9 июля „в силу трусости, умышленно, с целью уклониться от военных обязанностей военной службы в боевой обстановке, выстрелом из винтовки легко ранили себя в левую руку“. 13 июля оба красноармейца были приговорены военным трибуналом к высшей мере наказания — расстрелу с конфискацией всего принадлежащего им личного имущества{29}. Наряду с этим Жуков потребовал „прекратить вести бесцельный и неорганизованный огонь, расстреливая маловажные и мелкие цели ружейно-пулеметным огнем и малокалиберной артиллерией, подпуская противника на ближние дистанции, на верный выстрел. В случае появления перед фронтом крупных частей противника организовать сосредоточенный огонь всех видов оружия, чтобы противник был наверняка уничтожен системой огня“{30}.
Заместитель наркома обороны Кулик докладывал Ворошилову: „…12 июля являлось критическим днем и могло кончиться для нас потерей техники, артиллерии, а также значительной части людского состава, если бы противник повторил контратаку, потому что мы занимали кольцеобразный фронт, уцепившись за западные скаты бугров, и наступление противника на переправу грозило полным пленением и разгромом наших сил, так как никаких резервов для парирования удара не было“{31}.
К. Е. Ворошилов, недовольный действиями корпуса, послал 12 июля Г. К. Жукову телеграмму, содержащую нелицеприятные оценки его действий. Нарком обороны отмечал, что противник действует организованнее и тактически грамотнее, чем командир корпуса. Умело применяя снайперов и снайперские орудия, непрерывные мелкие наскоки днем и ночью, японцы наносят большой вред частям корпуса, держат инициативу в своих руках. Ворошилов, оценивая действия корпуса за последние дни как неправильные, указывал Жукову, что он не заботится об отдыхе людей, вводит подходящие подкрепления в бой с марша без тщательной подготовки, бросает танки ротами и батальонами на закрепившегося противника, что приводит к большим потерям, слабо использует противотанковую артиллерию, не умеет сочетать оборону с короткими ударами по слабым местам противника, неэффективно использует артиллерию, мало внимания уделяет организации взаимодействия между родами войск. В заключение нарком отмечал: „Поменьше нервничайте, не торопитесь „одним ударом“ уничтожить врага, и мы разобьем противника с меньшей затратой своей крови“{32}.
