Сергей Ушаков - В интересах всех фронтов
Лететь к цели продолжали по приборам. Где рвутся зенитные снаряды - не видно. Но как только вышло расчетное время, я нажал на кнопку. Одна за другой полетели бомбы. Летчики отсчитывали падение их по вздрагиваниям самолета и, когда оторвалась последняя, без моей команды начали выбираться из огненного пекла с креном, со снижением. На высоте 4500 метров вышли из зоны обстрела.
- Как самочувствие? - спросил командир.
Правый подшассийный стрелок доложил, что осколком снаряда поврежден его крупнокалиберный пулемет. У остальных все было в порядке. И дальнейший полет протекал без происшествий.
На земле мы обнаружили несколько пробоин в правой плоскости. Ремонта требовал и поврежденный пуле мет.
Хорошо отдохнув, позавтракав, пошли на аэродром - предстоял полет в зону. С нами летел новый помощник бортового техника. Обычно доклад борттехника о готовности самолета к полету принимал Арсен. В этот раз оп задержался в штабе, и Плетнев доложил командиру.
Но вот заработали моторы, облегченный самолет, как пушинка, отделился от полосы. И вдруг!.. На высоте 40-50 метров остановились сразу все четыре мотора.
- Горючее! - крикнул Арсен.
Техники засуетились, начали вручную подкачивать горючее, но безрезультатно. Самолет превратился в планер. А впереди был высокий сосновый лес, толстые провода электрифицированной железной дороги. Я сидел на своем рабочем месте, не зная что предпринять. Затем поднялся и пополз через лаз к башенному стрелку. Летели, точнее, планировали со снижением на критической скорости: малейшая ошибка в пилотировании - и самолет свалится на крыло...
Едва не задевая за верхушки сосен, прошли над электропроводами. Первая опасность миновала. Впереди справа - мелкий сосняк. Летчики заметили его, чуть довернули, и самолет почти плашмя посыпался вниз, подминая молодые деревья.
Мастерство летчиков, их исключительное самообладание спасли наш экипаж, но самолет был разбит. От досады хотелось плакать...
Оказалось, что взлетели мы без горючего. Понадеявшись, как всегда, на своего помощника, а на этот раз им был новый человек, Плетнев не дал ему никаких указаний. И получилось - оставшийся от полета бензин слили для замера расхода, а нового не залили. Арсен, обычно тщательно осматривающий самолет, даже на рулении ни разу не взглянул на бензиномер. Слишком легким и простым представлялся всем этот полет.
Только на суде Плетнев признался, что после аварии в начале войны в нем что-то надломилось. На взлете и над целью ему становилось страшно, появлялась суетливость, рассеянность. Рассказать об этом борттехник не решался: думал, что со временем все пройдет, а главное, боялся, что будут считать трусом.
Признание слишком запоздало.
Александра Александровича Курбана отстранили от командования эскадрильей - он вернулся на работу испытателя. Расставание с ним было тяжелым. Вспоминать и говорить ни о чем не хотелось, но слезы, катившиеся по его лицу, невольно возвращали нас к событиям того ужасного дня.
Арсена оставили вторым летчиком в нашем экипаже. Командиром эскадрильи был назначен капитан А. С. Додонов.
В бой с новым командиром
Александра Додонова война застала на одном из аэродромов под Киевом, где он вместе с другими летчиками осваивал полученные с завода первые бомбардировщики ТБ-7.
Опыт полетов на этом самолете, накопленный с первых дней войны, у Додонова был большой, и именно поэтому, несмотря на то что в первые военные месяцы он летал вторым летчиком в экипаже и только совсем недавно стал командиром корабля, его назначили командиром эскадрильи.
Я и Александр - одногодки. Арсен - чуть моложе нас. Может быть, поэтому мы (в общем-то, разные по характеру люди) скоро стали друзьями. Помогали друг другу, советовались во всем, спали в одной комнате, в одно время ходили в столовую, вместе проводили и часы досуга. Однако Александр всегда оставался для нас командиром.
И это не было чем-то исключительным. Есть одна принципиальная особенность во взаимоотношениях всех летчиков - командиров экипажей бомбардировщиков и подчиненных им штурманов. Боевое задание (за исключением, конечно, взлета и посадки) летчик и штурман выполняют совместно. Поэтому успех зависит не только от их личной подготовки, но и в огромной степени от того, насколько они понимают друг друга.
В воздухе штурман в течение нескольких часов беспрерывно занимается навигационными измерениями и расчетами, на основе которых задает летчику курс, скорость, другие элементы полета, все время внося в них необходимые поправки. И летчик-командир обязан их выдерживать. У него нет возможности заниматься навигацией. Это функция штурмана.
На боевом курсе, в момент наводки и прицеливания, в разгар ожесточенного сопротивления ПВО летчик также с максимальной точностью стремится выполнить команды штурмана. Естественно, летчик и штурман должны абсолютно верить друг другу, а это возможно только тогда, когда людей связывает и взаимное уважение, и настоящая дружба. Чаще всего в бомбардировочной авиации именно так и было...
Пришел к нам и новый бортовой техник - Павел Прокофьев. Техник - очень важное лицо в экипаже. Он должен вместе с нами участвовать в полетах, а возвратившись, дать четкие указания наземным специалистам относительно обнаруженных в воздухе недостатков в работе вооружения, агрегатов самолета, моторов. Техник обязан задолго до вылета прийти на аэродром, проверить подготовку материальной части, помочь доделать то, что не успели выполнить подчиненные. А затем снова занять свое место в самолете, готовом к боевому вылету. Да, у борттехника на редкость трудная и ответственная работа.
Прокофьев пришел к нам с репутацией человека, знающего дело, исключительно трудолюбивого и очень скромного. Все по-дружески звали его Прокофьич. Он был немногословен, на первый взгляд медлителен, но в работе не делал ни одного лишнего движения, везде и всюду успевал. Вскоре мы поняли, что на Прокофьича можно положиться.
В этот же период произошло важное для всех нас событие. Авиационный завод увеличил выпуск самолетов, поэтому на базе нашего полка 21 мая 1942 года были сформированы 45-я авиационная дивизия дальнего действия и 890-й авиационный полк. Командиром дивизии был назначен полковник В. И. Лебедев, а его место занял новый командир полка (до этого он командовал полком Ил-4).
Новый командир прибыл к нам прямо из госпиталя, куда попал после того, как потерпел аварию в одном из тренировочных ночных полетов. Нам казалось, что было бы проще и надежнее выдвинуть на должность командира полка кого-то из наших летчиков, которые обладали огромным опытом сложных полетов в мирное время и боевым опытом, исчисляемым уже десятками вылетов. Новый же командир полка боевого опыта не имел, не знал ни самолета ТБ-7, ни людей. Во взаимоотношениях командира с подчиненными появилась настороженность. К тому же очень скоро выяснилось, что новый командир необщителен, черств и за внешней формой зачастую не может разглядеть сути дела.
