Элизабет Хереш - Николай II
В этот период впервые ставятся многие оперы и балеты Чайковского («Евгений Онегин»[12], «Щелкунчик», «Спящая красавица»), и маэстро лично аккомпанирует на репетициях своих произведений (он умер в 1893 году).
Балерина Кшесинская, которая благодаря своему выдающемуся таланту, а также общеизвестной связи с наследником престола, всегда получает главные роли и после премьеры поздравляет композитора в своей уборной.
Это было время блеска столицы, выставлявшей напоказ все богатство Российской империи: по вечерам на светских раутах рябило в глазах от сверкающих бриллиантов, разукрашенных орденами мундиров и золотых эполет.
Николай получал удовольствие от роли наследника трона, дожидающегося реальной власти. Поскольку ни к каким серьезным государственным делам его не допускали, он охотно выполнял представительские и благотворительные обязанности. Во время голода в начале девяностых годов Николай организовал фонды помощи голодающим, собрал немалые пожертвования и сделал ощутимый взнос из собственных средств.
В дневнике Николай предстает не только сибаритом, отдающимся соблазнам светской жизни или охоты, но и мягким, легкоранимым, уязвимым человеком, особенно если он сталкивался с нечестностью или несправедливым отношением. В любом случае — и этим он резко отличался от своих западный сверстников — благодаря своей истовой религиозности Николай воспринимал неприятности фаталистически (когда он впоследствии стал царем, это его свойство воспринималось как апатичность).
Осенью 1891 года смерть постигла многих из ближайшего окружения Николая. Особенно его потрясла смерть Алисы, жены его дяди Павла Александровича, прожившей всего двадцать один год.
«С 1 марта 1881 года (дня убийства деда, Александра II) я не переживал такого ужасного дня. Поднявшись утром к папе и маме, я получил печальное известие, что любимая, незабываемая Аликс ночью покинула нас! Я просто не мог поверить, что это действительно так, что это не кошмарный сон. Что должны чувствовать дядя Вилли, тетя Ольга и особенно бедный дядя Павел, как они должны страдать из-за этого! Я не мог без слез заглянуть в глаза Жоржу, Ники и Мине. Да! Настал конец! Бог жестоко явил свой гнев. Но, впрочем, он показал свою святую волю!.. Весь день мы бродили по комнатам и саду, как тени. Маленький итальянец[13] приехал так не вовремя и должен так неудачно вернуться…»
Два месяца спустя он пишет:
«Крайне печальный день. Сегодня в 3 часа мы потеряли лучшего друга, а папа и мама самого способного сотрудника — Оболенского[14]. Тяжелая, невосполнимая утрата! Не могу даже сказать, какую боль и какую печаль мне пришлось испытать!.. За считанные дни череда печальных известий. И вдобавок ко всему этому прибыл из Одессы молодой принц Альбрехт Вюртембергский с известием о смерти старого короля и восшествии на трон нового; неужели он думал, что мы без него об этом не знали?».
В конце 1891 — начале 1892 года смерти следовали одна за другой. В начале нового года Николай узнает, что его английский кузен Эдди (Эдуард), некогда отвергнутый претендент на руку Алисы, умер от воспаления легких.
«Течение и печальный исход болезни напоминают смерть Оболенского в Крыму. Всего несколько дней назад Эдди еще был женихом! Не знаю, что и думать — все в руке Божией!».
Несмотря на горе, Николай надеется, что ему не придется ехать в Лондон на эти похороны, и его избавляют от этой миссии: семью Романовых представляет один из родственников. Его мысли все чаще обращаются к гессенской принцессе Алисе. Год назад ее пригласили в Петербург, и она там не произвела хорошего впечатления. Ее сочли неэлегантной, невоспитанной, неопытной, постоянно краснеющей, она была застенчива, не умела должным образом держать себя в столичном обществе и на выказываемую ей холодность отвечала тем же, что воспринималось как высокомерие. Александр, как вспоминает министр Витте, «ни в коем случае не желал иметь ее своей невесткой, и его жена Мария Федоровна — еще меньше». Мать Николая вновь начала обсуждать Елену Орлеанскую и даже Маргариту Прусскую. Когда зашла речь о последней, Николай категорично отрезал: «Чем жениться на этой жерди, лучше постригусь в монахи!».
В 1893 году Николай по поручению отца ездил на свадьбу своего кузена Георга, герцога Йоркского и позднее короля Георга V, с принцессой Мари фон Тек. Ему очень понравилась молодая невеста: «Она гораздо милее, чем на фотографии!». К вящему его удовольствию британский дядя немедленно выделил ему портного, шляпника и сапожника, которые сотворили ему настоящий английский гардероб. Самым комичным, однако, было то, что его постоянно принимали за Георга, с которым они были схожи, словно близнецы. Однажды Георга спросили, приехал ли он в Лондон только на свадьбу или у него есть еще какие-то дела, другой раз у Николая выясняли, какие будут распоряжения на последний день «его» свадьбы.
Примечательно, что оба кузена почти одинаково вели дневники. Сочетание сухих перечней дел и бессвязных рассуждений с подробнейшими описаниями погоды характеризует записи и Николая, и Георга. Впрочем, если лаконичная точность в дневниках Георга восхищает потомков, Николай за то же самое подвергается критике: ему ставят в вину апатичность, отсутствие интересов, вялость чувств и недостаток темперамента, особенно отсутствие человеческих порывов.
Алиса Гессенская не приехала в Лондон — из-за Николая. Она знала, что ей трудно будет противиться его ухаживаниям. Кроме того, ей были известны опасения ее отца, что (после старшей сестры Эллы) и вторая дочь уедет в Россию и обратится в тамошнюю веру. Алиса всегда была послушной и уважала мнение отца — хотя его уже не было в живых.
В начале 1894 года состояние здоровья царя Александра III внезапно ухудшилось. Гордый самодержец вначале не обращал внимания на свое самочувствие. Но в глубине души его терзала мысль, что он может серьезно заболеть — а Николай еще не женат, и это обстоятельство может затруднить ему вступление на трон в соответствии с законом.
И Александр отступил: он позволил Николаю ехать свататься в Гессен-Дармштадт. Возможно, сыграло свою роль влияние умной и дальновидной Елизаветы, старшей сестры Алисы. Эта немецкая принцесса, которую, в отличие от Алисы, любили и в России, вышла замуж за дядю Николая, Сергея Александровича; благодаря своему любезному обхождению, а также благотворительной деятельности, которой Елизавета занималась без особого шума, она пользовалась большим уважением.
Сейчас, спустя годы, отец вдруг изрек: «Пожалуй, лучше маленькой принцессы Алисы Гессен-Дармштадтской жены для Николая не найти».
