Дуглас Боттинг - Джеральд Даррелл. Путешествие В Эдвенчер
Берридж-Хаус был огромной викторианской усадьбой, раскинувшейся на четырех акрах земли. Дом окружали рощи и сады. На просторном газоне могли играть в теннис сразу две пары, а цветочный бордюр, по воспоминаниям Джеральда, был «шире, чем Нил». «Мама посадила практически все существующие в мире растения, — пишет он в своих неопубликованных мемуарах, — за исключением разве что мандрагоры». Когда маму спрашивали, не великоват ли дом для вдовствующей леди с шестилетним мальчиком (Маргарет училась в Малверне, Лесли — в Далвиче, а Ларри — у репетитора), она всегда отвечала, что ей нужны комнаты для друзей ее детей. Маленькому Джеральду этот дом напоминал гигантский кукольный домик, с огромным количеством спален, ванных комнат и мансард. В доме была огромная гостиная, столовая и кухня, а также грандиозный бальный зал с паркетным полом. В дождливые дни Джеральд играл в этом бальном зале. Здесь он мог шуметь и кричать сколько угодно, не боясь потревожить никого из взрослых.
В честь переезда мама купила Джеральду кокер-спаниеля. Это была его первая собственная собака. Ее доставили домой в специальной коробке. Когда Джеральд открыл коробку, оттуда выскочило восхитительное существо — «собака, мягкая и пушистая, с шерстью цвета спелой кукурузы, с большими карими глазами и уморительной мордочкой». Джеральд назвал Щенка Саймоном. С первого момента их знакомства собака стала самым близким другом маленького Джеральда.
Однако у мамы такого друга не было. Одиночество стало тяготить ее. «Жизнь в огромном, гулком, пустом доме с маленьким мальчиком стала тягостно действовать на мамину нервную систему», — писал Джеральд в своих мемуарах. Днем она постоянно что-то готовила, учила Джерри готовить, ухаживала за садом, но потом наступал вечер, и вместе с ним приходило одиночество. «Она была одинока, — писал Джеральд, — и она пыталась заглушить боль, причиненную ей смертью моего отца, при помощи горячительных напитков. Мама прикладывалась к бутылке все чаще и чаще».
Маме становилось легче, когда Джеральд спал рядом с ней. «По вечерам я принимал ванну, а потом прямо в пижаме забирался в мамину постель и тщательно сдувал с простыни все пылинки, чтобы нам было приятно спать. Затем появлялась мама, я прижимался к ее теплому телу, вдыхал ее аромат и засыпал, чтобы проснуться с ощущением полного счастья». Мать и сын были так близки друг другу, как только могут быть близки живые существа.
В конце концов ситуация стала критической. «С мамой произошло то, — вспоминал Джеральд, — что в те дни называлось «нервным срывом». И тогда в мою жизнь вошла мисс Берроуз». Мисс Берроуз была первой и единственной английской гувернанткой Джеральда. «На ее лице постоянно было написано разочарование в жизни, — вспоминал Джеральд, — и это разочарование отражалось в ее глазах, серых и острых, как две щепки». Мисс Берроуз никогда прежде не занималась с маленькими мальчиками. Почему-то она очень боялась, что Джеральда могут похитить. Ребенка держали под замком, словно он был особо опасным преступником. «Меня запирали в кухне, в гостиной и в столовой. Но самым ужасным было то, что мисс Берроуз запрещала мне брать Саймона в мою спальню. Она говорила, что на собаке масса опасных бактерий. Мисс Берроуз запирала меня на ночь. К утру мой мочевой пузырь был настолько переполнен, что я не мог удержаться, чтобы не намочить постель. Я поднимал уголок ковра, чтобы хоть как-то соблюсти приличия».
Кулинарные способности мисс Берроуз оставляли, как бы потактичнее сказать, желать лучшего. Джеральд вспоминал, что она была единственным человеком в его жизни, кто клал саго в ту бурду, которую она называла супом, после чего это блюдо более всего напоминало лягушачью икру. Когда погода была плохой, мальчику позволялось играть в бальном зале, где они с Саймоном изобретали собственные игры. Мальчик и собака полностью понимали друг друга, как только могут понимать друг друга хозяин и его пес.
«Иногда Саймон становился диким львом, — вспоминал Джеральд, — а я изображал одинокого христианина на арене. И когда я готовился задушить его, он вел себя совсем не как лев. Он лизал меня бархатистым, влажным языком и всячески выказывал мне свою приязнь. А потом я сам превращался в собаку и маршировал по бальному залу вслед за Саймоном на четвереньках. Я сопел так же, как он, я скреб пол так же, как он. Я становился настоящей собакой, как мой маленький приятель».
На самом деле, Саймон был страшным трусом. Он бежал от газонокосилки, как от огня. Трусость не раз спасала ему жизнь, однако, по иронии судьбы, именно из-за трусости он и погиб. Испугавшись звука мотоцикла, на котором отъезжал от дома трубочист, он бросился бежать, выбежал на дорогу и попал под колеса автомобиля. Джеральд вспоминал, что Саймон умер практически мгновенно.
После смерти собаки Джеральд стал так же одинок, как и его мать, вернувшаяся к тому времени из больницы и на время избавившаяся от пагубного пристрастия. Мама решила, что сыну пора дать образование и больше общаться с другими детьми. Ниже по холму располагался детский сад под названием «Березки». Детским садом заведовала крупная пожилая женщина, которую все звали Тетя. Также там работала стремительная, добрая, интеллигентная женщина, мисс Сквайр. Дети прозвали ее Сквик. Джеральд вспоминал «Березки» с нежностью. Закончить курс он смог только здесь.
Джеральду нравилось в «Березках», потому что и Тетя, и мисс Сквайр умели обращаться с маленькими детьми и учить их. Каждое утро он набирал полные карманы улиток, слизняков, уховерток и других не слишком привлекательных созданий и показывал их мисс Сквайр, порой в спичечных коробках, порой просто на ладони. Так формировался его первый зоопарк. «Парень сумасшедший! — возмущался старший брат Джеральда Лоуренс. — Таскает улиток в карманах!!!»
«Разве они не красивые?» — спрашивал маленький Джеральд у мисс Сквайр.
«Конечно, милый, они очень красивы, — соглашалась учительница. — Но я думаю, им будет лучше в саду».
Заметив, что и остальные дети с интересом относятся к увлечению Джеральда, мисс Сквайр купила аквариум и поселила в нем нескольких золотых рыбок и прудовых улиток, чтобы дети могли наблюдать за жизнью этих созданий прямо в детском саду. Примерно в это время Джеральд, которому как раз исполнилось шесть лет, заявил матери, что хочет устроить собственный зоопарк. У него была коллекция игрушечных фигурок зверей, отлитых из свинца — верблюд, пингвин, слон, два тигра, — собранная еще в годы жизни в отеле «Квинз». Но на этот раз он говорил о собрании настоящих животных, описывал, кого именно он поселит в своем зоопарке, какие клетки сделает для своих зверей и в каком доме он будет жить вместе со своей мамочкой.
