Всеволод Радченко - Главная профессия — разведка
Напоминаю, что выезд за рубеж, в Женеву в 1954 году, был моим первым, и в этой связи хочу рассказать о нескольких забавных эпизодах, не имеющих прямого отношения к разведывательной работе.
В это лето в Лозанне, т. е. всего в 60 километрах от Женевы, где мы находились, должен был состояться финал первенства мира по футболу. Тогда первенство проводилось несколько иначе, чем сейчас. В финал вышли 2 команды: прекрасно игравшая в то время команда Венгрии, включавшая в свой состав ряд блестящих игроков во главе со всемирно известным Пушкашем, и команда Западной Германии, уверенно идущая к высшим ступеням футбольного Олимпа. Игра должна была состояться в воскресенье. Планировался небольшой перерыв в работе конференции, и было решено, что часть нашей группы во главе с Коротковым поедет посмотреть этот матч. С погодой нам не очень повезло. Непрерывно шёл дождь. Наши места были под навесом, но всё равно сидеть на трибунах было не очень приятно — погода была промозглая. Ещё больше не повезло венграм, их высокая техника полностью разладилась, поле быстро превратилось в сплошное болото, и они (у меня сложилось такое впечатление) действовали, как на замедленной съёмке. Немцы же, не обладая в то время «бразильской техникой», продолжали с завидным упорством месить грязь стадиона, и это вскоре начало давать свои результаты. Не хочу вдаваться в детали игры, я их не помню хорошо, помню только, что венгры проиграли. В конце первого тайма, уже солидно «отсырев» на трибуне, Коротков сказал мне, чтобы я шёл заранее в ресторан, находящийся прямо под нашей трибуной, занял столик и заказал на всех (нас было пятеро) по рюмке хорошего коньяка. Я так и сделал. Столик был занят, поставлены 5 стульев, расставлены рюмки, и в самом начале перерыва между таймами появилась наша компания. Я начал делать заказ официанту, но Коротков, прервав меня, попросил заказать тонко нарезанный лимон с сахарным песком. По-моему, чисто русская привычка — пить коньяк под такую закуску. «А также, — подчеркнул Александр Михайлович, — скажи ему, чтобы он наливал по полной рюмке» (первоначально официант разлил, как и положено, примерно на одну треть довольно больших пузатых рюмок). Я с большим трудом объяснил, какой лимон нам требуется, так как официант не сразу это понял, и потом попросил налить полные рюмки. Он вновь появился с бутылкой и налил примерно две трети каждой рюмки. Как говорят на западе, «дабл». Коротков сказал под смех наших товарищей: «Ты что, не знаешь французский язык и не можешь объяснить ему, что такое полная рюмка?» Я, одновременно объясняя по-французски, что нам нужны рюмки, налитые до краёв, показывал ему пальцем, как следует налить коньяк. Наконец это было сделано. Мы дружно выпили коньяк залпом. Коротков сказал: «Ну, ещё по одной — и пойдём!». История повторилась: гарсон сначала налил по одной трети рюмки, затем, когда я настоятельно попросил налить по целой, налил две трети, и когда я потребовал налить рюмки до краёв, он отправился куда-то за дверь и принёс новую бутылку. Рюмки были налиты. Мы бодро выпили по второй, но здесь произошло самое неожиданное — из служебных дверей появился хозяин с бутылкой коньяка и громко объявил: «Дорогим гостям третья рюмка за счёт заведения». К этому моменту ресторан, в связи с перерывом на футболе, наполнился людьми, и все присутствующие повернулись к нашему столику. Хозяин профессионально разлил коньяк в наши рюмки до краёв. Александр Михайлович хотя и улыбался, но тихо сказал: «Отказываться не будем, но и реклама эта нам совершенно ни к чему. Оставайся, — обратился он ко мне, — расплачивайся, благодари, а мы пошли». Вся компания вышла, а хозяин ещё несколько минут выражал мне своё удовольствие от нашего присутствия и предлагал посетить его ресторан в другой, не футбольный день.
Вот ещё один небольшой эпизод. Он произошёл непосредственно со мной. В отеле, где разместилась наша делегация, в известном «Метрополе», был ресторан «Людовик XIV». Это ресторан высшей категории. В связи с тем, что отель был полностью закрыт для посторонних, а члены нашей делегации в ресторан такого класса за свой счёт не ходили, он был постоянно пустым в обеденное и тем более в вечернее время. Однажды, уже не помню при каких обстоятельствах, я явился к себе в номер в восемь часов вечера, не поужинав, и хотя есть особенно не хотелось, решил, что нужно всё-таки что-то перекусить. Суточные мы получали вполне приличные, и я решил не искать другого места и взять что-нибудь лёгкое прямо в отельном ресторане. Когда я явился, довольно большой зал был пуст, и я оказался в полном одиночестве. Уселся. Разглядывая меню, обратил внимание на строчку десерта — «клубника со сливками». Решив, что, возможно, такого лёгкого ужина мне будет достаточно, тем более цена была вполне приемлемая — 5 франков, заказал этот десерт. Вскоре принесли мой заказ, но не совсем в том виде, в котором я ожидал его увидеть: на стол была поставлена большая ваза, полная прекрасной клубники, кувшинчик, вполне приличный, со сливками и сахарная пудра. Сознаюсь, что я первый раз в жизни сидел в таком ресторане, но был достаточно воспитан, чтобы понимать, что клубнику нужно взять двумя ложечками и положить себе в тарелку, залить сливками и другой ложечкой есть. Я так и сделал. Клубника была великолепная. Я захотел ещё и повторил всю операцию. Здесь я подумал, что, вероятно, официант может подсчитать потом, сколько примерно порций я съел, и решил не экономить. Когда я положил в тарелку клубнику в четвертый раз, опустошив примерно половину вазы, обратил внимание, что вдоль дальней стены зала выстроились, видимо, все скучавшие официанты (их было человек 6), и они с интересом издали наблюдали за мной. Помню, что меня это не смутило. Наконец, на пятой порции я решил, что получил удовольствие и нужно «солидно» закончить, и попросил счёт.
Каково же было моё удивление, когда в счёте стояли всё те же 5 франков. В нашем специальном учебном заведении нам читали небольшой курс протокола, но никто мне не объяснил, что в хорошем ресторане всегда, если ты заказываешь на десерт фрукты, приносят, например, целую вазу с фруктами, но нужно взять один, в крайнем случае, два плода… Но об этом я узнал позднее. Мой рассказ об ужине в «Людовике XIV» у моих старших товарищей вызвал искренний смех.
Конференция затягивалась. Но тут 17 июня 1954 года получило вотум недоверия французское правительство Ланьеля-Бидо. Это и означало фактический провал политики Франции в Индокитае, т. е. политики «с позиции силы». Полномочия получило правительство во главе с левым радикалом Мендес-Франсом. Мендес-Франс, который одновременно стал и министром иностранных дел, 10 июля возглавил практически новую делегацию Франции в Женеве. Уже 20 июля в Женеве было подписано соглашение о прекращении военных действий во Вьетнаме, Лаосе и Камбодже, и после напряжённой «торговли» установлена временная демаркационная линия, проходящая немного южнее 17 параллели. Она же в дальнейшем и стала границей Южного и Северного Вьетнама. Отмечу, что одновременно американцы сколачивали военный блок в Юго-Восточной Азии и добивались согласия Англии и Франции на участие в этом блоке. Женевское совещание и его итоги явились серьезным поражением не только французской внешней политики, но и, в первую очередь, агрессивной политики США. Именно в этой связи американцы заняли в итоге особую позицию в Женеве и заявили, что они лишь принимают к сведению женевские соглашения, а президент США Эйзенхауэр вслед за окончанием женевского совещания объявил, что США не были участниками этих решений «и не связаны ими». Можно сказать, что эта позиция американцев и стала отправной точкой дальнейшей агрессивной политики США в Индокитае, а позднее и печально известной войны США во Вьетнаме.
