Анатолий Вишневский - Жизнеописание Петра Степановича К.
– Извините, друзья, надо идти, а то мои уже, наверно, волнуются. Спасибо за угощение и за интересный разговор. Приятно было познакомиться – Вахтанг дружелюбно улыбнулся в сторону среднего и младшего братьев, помахал рукой на прощанье и растворился в темноте. Несколько секунд свет его фонарика еще мелькал среди деревьев, а затем исчез и он.
Помолчали, а потом средний брат произнес:
– Какие разные бывают грузины.
– Много ли ты их знал? – поинтересовался младший брат, еще не остывший от спора.
– Знал одного, мне хватило, – сказал средний, поднялся и ушел к палатке.
Братья думали, что он сейчас вернется, но он не вернулся. Видно, лег спать.
А младшему брату хотелось еще посидеть. Он подбросил дров, вспыхнувшее пламя осветило лицо старшего, сидевшего по другую сторону костра. Было очень тихо, в реке плеснула рыба.
– Кого он имел в виду? Я что-то не понял… Старший брат пожал плечами.
– Мог бы и догадаться. Мы его все знали.
XXIX
Под объединенным натиском троих сыновей Петр Степанович заколебался и обещал подумать о переезде к одному из них. Но сомнения у братьев оставались, особенно у младшего, вообще склонного к поспешному скептицизму.
Младший брат должен был возвращаться домой через Москву, у него уже были билеты на самолет из Москвы до Новосибирска, но он беспокоился, что будут проблемы с билетами на поезд до Москвы. Беспокоился, надо сказать, не зря. Через Харьков пролегали все пути в Крым и на Кавказ, и в августе это было самое загруженное пассажирское направление. Билетов в кассе, конечно, не было, но все-таки ему удалось уехать, правда, как следует из его письма старшему брату, так и не купив билета.
Уехал я из Харькова без билета. С самого вечера и до 2 ночи на поезда в Москву было продано всего лишь около 5 билетов в кассе для пассажиров с детьми. Люди же, тем не менее, уезжали. Я вышел на перрон и с первого же захода был приглашен в купейный вагон ереванского поезда. Ехали в купе, в котором на таких же правах, как и мы, ехали летчик и завлаб какого-то НИИ, они сели в поезд еще в Ростове. Обошлось это нам даже дешевле, чем если бы мы купили билеты. Удивляться этому, конечно, не стоит, наши государственные поезда – давно уже частная собственность проводников.
Я разговорился с летчиком, и он мне рассказал свою историю, похожую на нашу. У него мать живет в деревне одна, и вообще в этой деревне мало кто остался, но перебираться к нему в город (он живет в Барнауле) не хочет, иногда только приезжает погостить. Держится за свой дом и огород, хотя, случись с ней что в деревне, там никакой медицинской помощи не дождешься. Но она только смеется. Вот и я боюсь, как бы отец не посмеялся над нами…
Скептицизм – скептицизмом, а все же на этот раз Петр Степанович задумался о переезде всерьез. Об этом мы узнаем из дневника старшего сына за тот год.
Из дневника старшего сына. 7 сентября 1981.
Отец, кажется, сдался. Когда мы вернулись с Волги, нас уже ждало его письмо. Он дает согласие на переезд и сейчас обдумывает, как лучше это сделать. И он еще не решил, к кому переезжать.
От Волги осталось довольно много впечатлений. Рыба ловилась очень хорошо. Насмотрелись на тамошний быт: пьянка непробудная, водка – тамошняя валюта. Наш «Луч», после 26 лет верной службы, пришлось оставить в Заволжске на пристани. Было очень жаль расставаться с ним. Странно вспоминать, что когда я его купил, то первым делом сплавился в Задонецк и там катал отца и маму Любу, а она визжала, потому что боялась перевернуться. В будущем году придется покупать новую байдарку.
Партийцам читали письмо на закрытых собраниях по поводу тяжелого положения нашей страны. Анатолий Максимович сообщил, что СССР должен будет закупить заграницей около 40–50 млн. тонн зерна.
В Польше происходят любопытнейшие события. Наша пресса молчит и пишет о грандиозных манёврах, которые происходят вокруг Польши, а о том, что там сейчас происходит работа съезда «Солидарности», – ни слова.
Студентов почему-то послали в этом году на промышленные предприятия. Никита работает на ХТЗ грузчиком. Сейчас он беспокоится, что если дедушка переедет к нам, то он останется без своей комнаты. Но мне кажется, что отец склоняется к переезду в Краматорск.
Из дневника старшего сына. 3 октября 1981.
Пришел на работу: у двери стоит Овечкина. – «Я к вам. Я же не могу ездить в колхоз, – я беременная, у меня токсикоз». Что я мог ей предложить? – Возьмите справку об этом. Мы должны были выделить одного человека на сельхозработы – на месяц в колхоз им. Жданова. С большим трудом удалось организовать, спасибо, ребята взяли это на себя. Первым поехал Петренко, с сегодняшнего дня его сменит Фельдман, а кто поедет через неделю? Овечкина не может, у Игнатова запланирована командировка в Дубну… Придется отменять командировку. И еще на следующий вторник требуют одного человека на кагаты, к 8 утра.
Днем выяснилось, что собрать кворум на совете 9 октября, вероятно, не удастся: командировки, колхозы, больные. Нечитайло опять в запое, Света, его жена, бедненькая, плакала в телефон.
Пастера бы в этот храм науки!
Надо узнать насчет стройки нашего дома. На заседании дирекции в начале сентября Шевченко клятвенно заверял, что к весне закончат, схожу-ка я сам посмотрю, до какого этажа они добрались. Если отец надумает переезжать, то лучше бы уже в новую квартиру.
Из дневника старшего сына. 19 декабря 1981.
На днях из-за бугра передавали обращение психиатра к мировой общественности по поводу использования психиатрии в политических целях (он наш земляк, из Харькова, сейчас где-то в лагере, в Пермской области, куда его посадили на 7 лет). А.Д. Сахаров со своей женой Еленой Боннер около месяца тому назад объявили голодовку из-за отказа властей выпустить их невестку к ее мужу. Сахарова и его жену в Горьком поместили в больницу, где якобы их насильственно кормят. Можно ли этому верить? Но Польша – это же несомненные факты. В воскресенье Ярузельский объявил военное положение, пересажал всех неугодных (за одну ночь, как я понял), прервал связь Польши со всеми странами и внутри Польши прекратил телефонную и прочие связи. Сотни раненых, есть убитые… Очень оперативно все сделано, и ахнуть не успели… Наша информация ничего этого не замечает, полностью поглощена 40-летием разгрома немцев под Москвой в 1941 году. Остального как будто бы и нет в мире. Снова вспоминают Сталина.
Сегодня нашему великому ленинцу стукнуло 75. В Кремль по этому поводу съехались все начальники социалистических стран, и все упражнялись, как в Большой Орде, в славословии. За неисчислимые заслуги ему навесили дополнительную звезду Героя Советского Союза. На этом фоне наш 85-летний отец выглядит, пожалуй, вполне нормальным, он, по крайней мере, не падок на побрякушки и заблуждается бескорыстно. Во всяком случае, он не буйный. Хотя я все же не знаю, как мы уживемся, если он переедет к нам, и немного этого опасаюсь. Отец написал, что примет решение весной.
