Геннадий Матвеев - Пилсудский
Прогрессирующее ослабление Центральных держав позволило польскому Регентскому совету начать дистанцирование от оккупационных властей. 12 октября 1918 года совет издал декрет о переходе в его ведение Польского вермахта. Но на практике это произошло лишь после сложения 20 октября Безелером своих полномочий командующего этим формированием. 27 октября появился декрет о начале формирования национальных вооруженных сил на основании временного закона о всеобщей воинской повинности. С этого момента развернулась практическая деятельность по созданию руководящих органов и организационной структуры польской армии (военного министерства, Генерального штаба, военных округов и т. д.).
28 октября венское правительство обратилось к Антанте с просьбой о перемирии. Это был конец империи Габсбургов, которая стала стремительно разрушаться. Не остались в стороне и поляки. В тот же день, 28 октября, в Кракове была создана Польская ликвидационная комиссия, объявившая о возвращении польских земель Австро-Венгрии в состав польского государства. Спустя два дня Краков, а затем и другие районы Малой Польши (Западной Галиции) уже полностью контролировались поляками. Столь же быстро распадался оккупационный режим в австрийской оккупационной зоне бывшего Царства Польского. Поскольку поляки из австро-венгерской армии, формально переподчиненные Регентскому совету в Варшаве, были полностью деморализованы и стремились как можно скорее оказаться дома, единственной организованной вооруженной силой в этом регионе оставалась ПВО. Ее члены участвовали в разоружении австро-венгерской армии, захватывали военные казармы и склады. Это была эффектная и при этом совершенно безопасная акция, поскольку никто не оказывал им сопротивления.
Рыдз-Смиглы, в начале ноября подчинившийся Регентскому совету, был назначен командующим всеми польскими воинскими частями в австрийской оккупационной зоне. Это облегчило так называемый «люблинский переворот» в ночь с 6 на 7 ноября 1918 года. В Люблине левыми пропилсудчиковскими партиями было создано Народное правительство во главе с галицийским социалистом Игнацием Дашиньским, многие годы тесно сотрудничавшим с Пилсудским. Оно провозгласило достаточно радикальную программу политических и социальных преобразований в возрождающейся Польше, что сразу же оттолкнуло от него умеренные и правые партии. Это правительство не было признано ни Краковом, ни Варшавой, все еще контролировавшейся немцами. Вполне реальной становилась опасность того, что еще не конституировавшееся государство окажется ввергнутым в глубокий конфликт, а может быть, и гражданскую войну. А это могло негативно повлиять на подход к польскому вопросу западных держав, победоносно завершавших мировую войну и готовившихся к перекройке политической карты Восточно-Европейского региона и Балкан.
Революция в Германии оказала деморализующее воздействие на моральное состояние немецких войск и оккупационной администрации в Варшавском генерал-губернаторстве. К тому же здесь сильны были позиции лагеря пилсудчиков, в том числе и Польской военной организации. У люблинского правительства появилась реальная возможность распространить свою власть и на этот регион. 10 ноября в Варшаву из Люблина были направлены эмиссары, которые должны были передать приказ Рыдз-Смиглы о мобилизации ПВО и начале активных действий против оккупантов.
Именно в этот день в Варшаву в семь часов утра прибыл специальный поезд из Берлина, главным пассажиром единственного вагона которого был Пилсудский. Немцы хранили в секрете не только время, но и сам факт возвращения на родину своего строптивого узника. Поэтому на Венском вокзале его встречали не толпы сторонников, как потом гласила легенда, а всего несколько человек: член Регентского совета князь Здислав Любомирский, узнавший о приезде накануне ночью, а также главный комендант ПВО немецкой зоны оккупации Адам Коц, семья Присторов и еще несколько человек. Так, без лишней помпезности, начинался новый этап в жизни Пилсудского, наполненный важными для него и Польши событиями.
Во главе республики
С самого начала пребывания на родной земле Пилсудский дал понять встречавшим, какой линии поведения он будет придерживаться. Как вспоминал Коц, после первых приветствий Пилсудский уже на перроне вступил в разговор с Любомирским, не обращая внимания на усилия Александра Пристора хотя бы на момент прервать их беседу и проинформировать о политической ситуации в стране. С вокзала он отправился во дворец Любомирского, а не в комендатуру Польской военной организации. Это была явная демонстрация представителям двух течений в польской политике того, что, оставаясь безусловным лидером одного из них, левого, он желает самым тесным образом сотрудничать с другим, представлявшим интересы умеренных и правых кругов[158]. То есть Пилсудский считал нужным и дальше продолжать курс на консолидацию, а не раскол политической элиты. Об этом говорят и другие его поступки. Например, на что обращается явно недостаточное внимание исследователей: в демократический период в развитии Польши Пилсудский не создал собственной политической партии – скорее всего, чтобы не затруднять диалог с различными политическими силами в интересах всей страны, а не какой-то отдельной социальной или политической группы.
В 1919 году Пилсудский, как это следует из обнаруженного нами в Российском государственном военном архиве (РГВА) документа, в очередной раз отказался от предложения вступить в масонскую ложу[159]. Впервые такое предложение он получил еще до войны, в 1908 году, после операции в Безданах. Тогда на предложение Р. Радзивилловича и известного писателя Стефана Жеромского он ответил, что не хочет связывать себя международными обязательствами и быть инструментом в чьих-то руках. Владиславу Барановскому он сказал, что считает создание масонской организации в Польше желательным и целесообразным, но свое в ней участие не считал в тот момент возможным и окончательное решение оставил на потом[160].
Пилсудский, зная о тесных связях между ложами разных стран, члены которых были весьма влиятельными людьми, в том числе в политике, весьма активно использовал их в интересах Польши. Масонами были министр иностранных дел в 1919 – 1920 годах Станислав Патек и занимавший этот пост в 1926 – 1932 годах Август Залеский, польские делегаты на Парижской мирной конференции М. Сокольницкий и В. Барановский, в разное время входившие в близкое окружение Пилсудского, представитель Польши в Лиге Наций известный историк Шимон Ашкенази. По указанию Пилсудского масонами стали его ближайшие сотрудники Славек, Венява-Длугошовский и др. Но сам он в ряды «вольных каменщиков» так и не вступил.
