Миясат Шурпаева - Предания старины глубокой
“Ах, мой дорогой и несчастный брат! Только появился снова на свет, и второй раз умираешь!” – плакал Абуталиб.
Видя, как он убивается, Мукминат, хоть велико было горе ее – матери, старалась держаться и успокаивала Абуталиба.
Услышав о смерти малыша Мукминат, Эфенди упрекал жену: “Вот посмотришь, теперь она и сама умрет! Ты послала ее на мучения и несчастья на чужбине! Я предвидел все это!”
И мать написала письмо Мукминат, просила бросить все и ехать домой, а не ждать, пока отпустят Абуталиба. Когда его освободят, он тоже приедет. “Побыстрее возвращайся сама,” – умоляла мать.
“Как я могу бросить Абуталиба в такое тяжелое время? Кто его поддержит, кто поможет, если я уеду домой? Кто более чем он нуждается в этом. А если его мать нуждается в помощи, так вы там, в Караша, помогите ей сами, мы родственники ее, близкие соседи, если даже не считать, что сын ее мой муж…” – так писала Мукминат родителям и не поехала домой.
Она скрыла от Абуталиба требование матери, сказала, что дома переживают их несчастье, выражают соболезнование.
Если к заключенным приезжали родные – они непременно заходили к Мукминат, благодарили ее за участие к их близким.
В то время отменили талоны на одежду, и питание и можно было хоть и дорого, но купить самое необходимое в магазинах. Полегче жить стало людям. Заключенные теперь получали за работу больше. Мукминат научилась кое-как говорить по-таджикски и теперь ездила в Ленинабад на базар, покупала и себе, и другим все необходимое.
И снова запела Мукминат, как прежде. С тех пор, как Абуталиб узнал, что Мукминат снова ждет ребенка, он извелся, дрожа над ее здоровьем, предлагал поехать домой и там родить ребенка боялся, что в этих условиях и новый малыш может умереть.
Мукминат соглашалась вернуться, если доведется случай отправиться в Дагестан с одним из земляков. Одна ехать боялась, а мужа даже до Ленинабада не отпускали.
Никто из Дагестана так и не приехал, и второго ребенка она родила в той же хибаре. Снова родился сын. Назвали его Махмудом, в честь отца Абуталиба. Было решено: когда ребенку будет несколько месяцев, Мукминат уедет с ним домой.
Однажды явились на рудники сотрудники милиции и многих заключенных забрали в Ленинабад, в том числе – Абуталиба.
Ждала его несколько дней Мукминат, думала вот-вот вернется. Но шли дни, его не было, не вернулись и его товарищи. Некого даже было спросить, что случилось. Тайком от начальства съездил Газимагомед в Ленинабад. Узнал, что забрали их для следствия, будут судить, а потом может быть и освободят вовсе, когда узнают, что нет за ними никакой вины.
По настроению Газимагомеда и его состоянию Мукминат поняла дело обстоит не так просто, как он рассказывает. Она потеряла сон, извелась от переживаний. У нее стало пропадать молоко, а раз молока нет, чем кормить ребенка? Коровье молоко тоже невозможно достать.
Однажды Мукминат решилась и, оставив ребенка у знакомых, поехала в Ленинабад, разузнать все и хоть душу успокоить. В Ленинабаде много приезжих из Дагестана, были они из разных мест, но все хлопотали за своих близких, заключенных в тюрьму. Передач в тюрьме не принимали, свиданий не разрешали. Единственное смогли узнать: все их дела, как бывших военнопленных, переданы военному трибуналу. Вернулась Мукминат еще более подавленной.
Много раз после этого ездила Мукминат в Ленинабад в надежде хоть что-нибудь услышать или узнать. Но никто ее и слушать не собирался.
Мукминат вспоминает: “До сих пор я не знала, что я сама такая беспомощная, не приспособленная к жизни, а мой голос настолько слаб, что его не слышат ни милиция, ни следователи; ни тюремное начальство. Мои заявления ни до кого, ни доходили, никто на них не отвечал. Все, к кому я обращалась – были глухи и слепы. “И все же умудрилась она послать ему передачу. Из тюрьмы Абуталиб передал через кого-то записку и велел в ней забрать ребенка и ехать домой, а не ждать, пока его вопрос решится. Но Мукминат не могла уехать, она ждала определенного конца.
Через три месяца был суд. Всем заключенным присудили по двадцать пять лет тюремного заключения. Вместе с Абуталибом судили еще четырех лакцев: Гусейна Амирханова из селения Цийша, Давуда из селения Шуни, Сайгида Курбанова из селения Кара и Абдулла из Халакар. Все такие же без вины виноватые, как Абуталиб.
После суда разрешили увидеться с Абуталибом, но только через окошко. Абуталиб успокаивал Мукминат, что правда восторжествует, судили-то их неправильно. Просил ее держаться стойко и как можно скорее уехать домой, и сберечь сына. “Письмо напишу уже в селение с того места, куда отправят,” – говорил муж.
Ей стало немного легче, когда увидела Абуталиба, он ее успокоил, подбодрил и по дороге домой, на рудник, она строила планы, еще раз навестить Абуталиба, передать ему необходимые вещи, а затем уехать. Дома ее ожидал Газимагомед.
– Всех нас, – кто был в плену, собираются судить, – сказал он тревожно, – все, кто могут бежать, бегут отсюда, я бы тоже убежал, но не могу тебя оставить одну. Немедля собирайся в дорогу и попроси, чтобы отпустили меня проводить тебя хотя бы до Ленинабада, а там посмотрим, как сложатся обстоятельства.
Мукминат послушалась его, собрала в дорогу только самое необходимое, много нужных вещей, одежды и утвари пришлось бросить. Как везти что-нибудь, имея на руках ребенка. На утро, попросив разрешение отпустить Газимагомсда, проводить ее до Ленинабада, Мукминат выехала из рудника. В Ленинабаде Газимагомед быстро достал билеты на поезд до Красноводска, и сам тоже поехал с ней. Но, когда сели в вагон, предупредил, что его могут искать, и потому он будет прятаться.
В Красноводске Газимагомед посадил ее на пароход, а сам остался на берегу, сказал, что теперь пойдет, куда глаза глядят. И после этого Муктминат не видела его, не слышала о нем ничего.
С девятимесячным малышом приехала Мукминат в Караша и сразу пошла к свекрови. Лежала она парализованная, онемевшая от горя. В доме – никаких продуктов. Ни коровы, ни курицы – ничего не осталось в хозяйстве. Оставить больную свекровь и ребенка и работать в колхозе Мукминат не могла. Первое время спасала помощь матери продуктами, а отец считал себя в ссоре с ней. В селении ее называли женой изменника и врага, из колхоза продуктов не отпускали ни ей, ни свекрови.
Мукминат вышла как-то на работу, но аульское начальство намеренно ее отстранило от работы. Не давали ей заработать даже на кусок хлеба.
Наконец-то пришло от Абуталиба письмо из местечка Усть-Кут, что на берегу реки Лены. Абуталиб писал, что все нормально, работает в лесу. Сообщил он и о том, что все они послали в Москву просьбы пересмотреть их дело, и ждут ответа. Больше всего, писал он, тревожит его положение матери и ребенка, просил уберечь сына. О болезни матери он еще не знал. Не найдя в родном селе сочувствие к себе, Мукминат решила поехать в Сибирь к Абуталибу. Категорически отсоветовал он ей ехать к нему, даже обиделся на такую мысль.
