Бернард Монтгомери - Мемуары фельдмаршала
Эйзенхауэр немедленно отреагировал на мои приказы. Он написал мне ответное письмо, чтобы сообщить, что он полностью [309] согласен со мной. Он был вовсе не обязан так поступать. Но это письмо свидетельствует о его поразительной человечности. Он, безусловно, думал, что я оценю такое письмо, памятуя о наших многочисленных спорах в последние недели, — и я действительно оценил его. Вот что говорилось в письме:
«16 сентября 1944 г. Дорогой Монти! Ваш приказ М-525 только что дошел до нас, и я должен сказать, что он направлен не только на наиболее эффективное воплощение в жизнь моей основной концепции относительно этой кампании, но и точно соответствует тому взаимопониманию, которое установилось между нами. Вчера я направил старшего штабного офицера к генералу Бредли, чтобы убедиться в том, что все его планы в отношении использования имеющихся у него сил и распределения снабжения между ними полностью скоординированы с реализацией этих идей. Несмотря на то, что 10 сентября он издал временную директиву, на первый взгляд не совсем соответствующую концепции осуществления главного наступления на левом фланге, в настоящее время все, что он фактически делает, будет способствовать именно такому решению задачи, которое Вы обрисовали. Я думаю, что противник способен еще только на одно, отчаянное оборонительное сражение на западе. Я предчувствую, что он использует свои основные силы в попытке прикрыть Рур. Когда в результате нашего натиска и ударов он окажется припертым к стене, мы сможем быстро с ним покончить. Моя главная забота состоит в планировании наших операций таким образом, чтобы сконцентрировать все силы для выполнения этой задачи, а под концентрацией я подразумеваю все войска и запасы, которые могут быть эффективно использованы в бою. Так, левый фланг Бредли направляется к Вам с целью оказания решительной поддержки; 3-я армия идет на север, чтобы поддержать Ходжеса, а 6-я [310] группа армий наращивает темпы, чтобы поддержать весь наш правый фланг. Я слышал, что наши отчаянные усилия срочно раздобыть грузовики, чтобы доставлять Вам по 500 тонн в день, к 15 сентября не увенчались успехом. Однако я уверен, что первая партия прибудет к Вам завтра, 17 сентября, утром. Мой новый штаб откроется в Версале в среду утром. Лично я проведу там только несколько дней, а потом отправлюсь вперед, куда-нибудь в район Компьеня — Реймса, где можно будет разместить действительно хороший аэродром. Позже я сообщу Вам точное местоположение. Всего наилучшего. Искренне Ваш, Дуайт Д. Эйзенхауэр. Копия письма направлена Бредли».
Отмечу, что я отдал распоряжение подчиненным мне командирам, чтобы они внимательно отнеслись к мерам по повышению личной безопасности, когда мы вступим на территорию Германии. Офицер, приезжавший ко мне из военного министерства, доставил туда копию моих приказов. В ответ я получил следующую телеграмму:
«Лично фельдмаршалу Монтгомери от заместителя начальника Имперского генерального штаба Только что прочел Ваш приказ М-525. Относительно п. 22 — надеюсь, что Вы понимаете, что Ваша внешность и форма достаточно примечательны, в силу чего представляют собой очевидную мишень для противника. Не приходится сомневаться в том, что отчаявшиеся люди предпримут настойчивые и дерзкие попытки убить Вас. Поэтому Ваш долг состоит в том, чтобы отбросить все сомнения и принять самые строгие и тщательные меры по обеспечению собственной безопасности. Вы больше не можете позволять себе проявлять легкомыслие в подобных делах. Прошу отнестись к этому посланию не как к рекомендации, а как к четкому приказу начальника Имперского генерального штаба». [311]
Операция «Маркет-Гарден» началась, как и предполагалось, 17 сентября 1944 года. О ней писали многие. Наверное, лучшее и самое полное описание приводится в книге Честера Уилмота «Битва за Европу». Я не буду повторять уже сказанного. Как всем известно, нам не удалось захватить решающий плацдарм севернее Арнема. В результате мы не смогли разместить 2-ю армию к северу от Недер-Рейна, в Арнеме, и таким образом создать ей удобную позицию для развертывания операций против северного фланга обороны Рура. Однако мы овладели переправами через Маас у Граве и через Нижний Рейн (или Ваал, как его называют в Голландии) у Неймегена, и это оказалось чрезвычайно важным для дальнейших событий; мы освободили значительную часть Голландии; мы сделали первый шаг к успеху в предстоявших сражениях за землю Рейн. Без этих достижений нам не удалось бы силовое форсирование Рейна в марте 1945 года, — но мы так и не смогли занять решающий плацдарм, и это приходится признать.
Ночью 24 сентября от 1-й воздушно-десантной дивизии, находившейся у Арнема, поступила следующая радиограмма:
«Должен предупредить Вас, что, если рано утром 25 сентября с нами не будет установлен непосредственный контакт, маловероятно, чтобы мы смогли продержаться достаточно долго. Личный состав совершенно измотан. Нам не хватает продовольствия, воды, боеприпасов и оружия, а потери в рядах старших офицеров очень велики… Даже небольшая атака противника может закончиться нашим полным разгромом. Если такое случится, все получат приказ прорываться к плацдарму, но не сдаваться. Никакие наступательные действия с нашей стороны в настоящее время невозможны. Мы сделали все, что могли, и постараемся продержаться как можно дольше».
Мы не имели возможности перебросить к ним силы, которые могли бы оказать реальную помощь, и я отдал приказ, чтобы ночью 25 сентября остатки дивизии отошли за Недер-Рейн у Арнема на наши позиции. Около 2000 раненых, неспособных передвигаться, [312] пришлось оставить на попечение врачей и санитаров, и немцы взяли их в плен.
Из старших офицеров до нас добрались только командир дивизии (Эркхарт), один бригадный генерал (Хикс) и командующий артиллерией дивизии (Лодер-Саймондс). Все командиры батальонов, за исключением одного, были убиты.
Из других офицеров и солдат уцелели: 125 офицеров, 400 планеристов, 1700 сержантов и рядовых. Я сразу отправил их всех обратно в Англию.
Перед отъездом домой генерал Эркхарт приехал ко мне в тактический штаб. Он просил меня дать ему письмо, которое он смог бы прочесть перед личным составом дивизии, когда она снова соберется в Англии. Я передал ему следующее письмо, датированное 25 сентября 1944 года:
«1. Я хочу выразить лично Вам и каждому офицеру и солдату Вашей дивизии признательность за то, что вы совершили в Арнеме во имя дела союзников. Я также хочу выразить мое собственное восхищение и восхищение всего личного состава 21-й группы армий невероятным боевым духом, проявленным Вашей дивизией в боях против превосходящих сил противника на северном берегу Нижнего Рейна в Голландии. 2. Нет ни тени сомнения, что, потерпи вы поражение, всем остальным операциям был бы нанесен серьезный урон. Но вы не потерпели поражения, и везде все идет как положено. Я хочу, чтобы все жители Британии знали, что в последнем послании, переданном вами из Арнема, говорилось: «Все получат приказ прорываться к плацдарму, но не сдаваться. Мы сделали все, что могли, и постараемся продержаться как можно дольше». И все жители Британии скажут вам: «Вы сделали все, что могли; все вы выполнили свой долг; и все мы гордимся вами». 3. В истории британской армии есть много славных страниц. Мы, военные, всегда черпали великую силу и вдохновение в традициях прошлого, и мы стремимся соответствовать высоким стандартам, установленным уже ушедшими. [313] 4. До тех пор пока в армии Британской империи будут служить офицеры и солдаты, способные сделать то, что сделали вы, мы можем с надеждой смотреть в будущее. В грядущие годы для мужчины будет великой честью сказать: «Я сражался у Арнема». 5. Прошу передать мои наилучшие пожелания и мою глубокую благодарность каждому офицеру и солдату Вашей дивизии».
