Николай Коняев - Власов. Два лица генерала
– К сожалению, Германия рухнула скорее, чем я ожидал,-сказал Власов.
Поскольку о концентрации добровольческих частей в Чехословакии и Австрии между Прагой и Линцем знал и генерал Ашенбреннер, было понятно, что это в СС и решили создать сильное военное соединение из российских, чешских, югославских и немецких добровольцев. Этот интернациональный корпус должен был составить, с одной стороны, ядро военно-политического сопротивления вторгающемуся в Европу сталинскому большевизму, а с другой – послужить укрытием для высокопоставленных эсэсовцев.
План был достаточно реалистичным. [260]
Эсэсовцы могли быть уверены в верности своего интернационального корпуса хотя бы потому, что набранных ими добровольцев ждала в родных странах гораздо более суровая кара, нежели немецких солдат…
Понятно, что рано или поздно союзники смогли бы добить и эти части, но понятно было и то, что в горной местности они могли продержаться достаточно долгое время…
Другое дело, зачем нужно было это Власову, как это соответствовало планам Русской освободительной армии, но и для них тоже просматривались некоторые перспективы…
Главное было – выиграть время…
«Вера в непрочность англо-американского союза с Кремлем… озарила обманчивым светом нашу последнюю встречу с этими людьми, поставившими все на карту, – говорит Штрик-Штрикфельдт в своей книге. – Не все эти планы без поддержки германского командующего войсками в районе Праги – Линца были заведомо обречены на неудачу».
В ходе разговора выяснилось, что Ашенбреннер установил контакт с фельдмаршалом Шёрнером, однако на него рассчитывать нельзя. Связи с фельдмаршалом Вейхсом установить не удалось…
Хозяин усадьбы Двингер действительно обладал незаурядным талантом сценариста. Он тут же предложил отойти в Баварские Альпы, занять удобные позиции и, забрав с собой крупных нацистских деятелей, объявить их заложниками и обменять на гарантию права убежища для добровольцев. Двингер даже назвал отдельные имена, которые могли заинтересовать англо-американцев. Назвал их так же, как называет продюсер имена актеров, которые будут участвовать в постановке.
Однако на этот раз Власову не понравился новый сценарий Двингера. Он отклонил его авантюрный план.
– Может быть, и эффектно, но эта идея мне все же не нравится,-сказал он. – До сих пор мы боролись чистыми руками и с чистым сердцем, как русские патриоты и борцы за свободу. Мы имели полное право на сопротивление; это право освящено тысячелетиями. Победителей не судят, а побежденным отрубают головы! У нас нет никаких обязательств перед немцами, но мы не можем надругаться над доверием тех из них, кто помогал нам.
– Что же делать?
Помолчав, Власов рассказал о Ю.С. Жеребкове, которого еще в январе уполномочил войти в контакт с посольствами США и Великобритании в Берне через посредничество Международного Красного Креста.
– Я видел Жеребкова четвертого апреля, в отеле «Ричмонд», в Карлс-баде,-сказал Крэгер. – Многие из нас противились его поездке в Женеву, [261] догадываясь об одной из ее целей. Но я сказал, что мы не только не против, но, наоборот, будем приветствовать, если ему удастся связаться с англо-американцами…
Власов не стал уточнять, что вчера в Праге, в отеле «Алькрон» они с Крэгером видели Жеребкова.
С помощью начальника отдела безопасности КОН Ра подполковника Тензорова Жеребкову удалось добраться до чешской столицы. Жеребков передав Власову просьбу проф. Бургхарда замолвить Гиммлеру словечко за военнопленных, которых эсэсовцы собирались уничтожить{58}.
Андрей Андреевич сказал, что через несколько дней вернется и тогда даст все нужные полномочия и инструкции для переговоров в Швейцарии.
– Этого мало…-сказал Ашенбреннер. – Контакт с союзным командованием должен быть установлен как можно скорее. Тем временем добровольческие части надо стягивать в район Прага – Линц. Я уже уполномочил Оберлендера пробиться к англичанам, чтобы спасти русские летные части генерала Мальцева. Ну, а капитану Штрик-Штрикфельдту надобно отправиться к американцам… Конечно, это должно быть не немецким, а русским шагом.
Ашенбреннер, как представитель Кёстринга, был начальником Штрик-Штрикфельдта и имел право приказывать ему.
– Нет!-сказал Власов. – Если это русский шаг, не Штрик, а Малышкин, как парламентер русских, должен идти к союзникам. Вы готовы сопровождать Малышкина, Вильфрид Карлович? Это самая трудная служба, которую вы могли бы сослужить нам.
– Готов…-сказал Штрик-Штрикфельдт.
Тут же ему выправили «власовское удостоверение» на имя Веревкина, полковника Добровольческой армии Комитета освобождения народов России.
Крэгер, молча присутствовавший при разговоре, выписал Малышкину и Штрик-Штрикфельдту разрешение на право свободного передвижения во фронтовой полосе, не открывая цели их пребывания там. Эти удостоверения нужны были при встречах с «вервольфами» и другими формированиями СС, прочесывавшими фронтовую полосу в поисках дезертиров, с которыми они тут же и расправлялись. [262]
За ужином Крэгер все время подливал Власову водку, и перед сном, когда Штрик-Штрикфельдт зашел к Власову проститься, Власов был уже совсем пьян.
– Простите, Вильфрид Карлович,-сказал он, – я много пью в последнее время. Я пил и раньше, но никогда не пьянствовал. А теперь я хочу забыться. Крэгер все время подливает мне и думает держать меня этим в руках. Но он ошибается. Я все вижу и все слышу. Я знаю свой долг и не спрячусь от ответственности. Прошу у Бога силы выдержать все до конца. Вы знаете, о чем я думал сегодня? Джордж Вашингтон и Вениамин Франклин в глазах Британского королевства были предателями. Но они вышли победителями в борьбе за свободу. И американцы и весь мир чествуют их как героев. А я – проиграл, и меня будут звать предателем, пока в России свобода не восторжествует над советским патриотизмом. Я знаю, Вильфрид Карлович, вы пойдете с Василием Федоровичем и поможете ему… Но я не верю, что американцы станут помогать нам. Мы придем с пустыми руками. Мы – не фактор силы. Но когда-нибудь американцы, англичане, французы, может быть, и немцы, будут горько жалеть, что из неверно понятых собственных интересов и равнодушия задушили надежды русских людей, их стремление к свободе и к общечеловеческим ценностям. А когда-нибудь вы скажете всем, что Андрей Андреевич Власов и его друзья любили свою родину и не были изменниками. Обещайте мне это.
Голос Власова становился все тише – он засыпал.
Больше Штрик-Штрикфельдт не видел человека, которого удалось завербовать ему и который послал его в рискованное предприятие 18 апреля 1945 года. Но он не знал еще, что всю оставшуюся жизнь предстоит ему выполнять поручение генерала…
