Анатолий Терещенко - Чистилище СМЕРШа. Сталинские «волкодавы»
Нами выявлено и учтено в частях и учреждениях Флота 258 человек, которые по своему социально-политическому прошлому и связям могут служить наиболее вероятными кадрами для японской разведки… Разрабатывалось в этом направлении 49 человек, из них 14 — по делам-формулярам, а 35 — по учетным делам…»
С другой стороны, были и очевидные оперативные удачи. Органы военной контрразведки Тихоокеанского флота, зная о существовании на территории Маньчжурии специальных подразделений Квантунской армии, которые в обстановке глубокой секретности разрабатывали способы применения против СССР бактериологического оружия, делали все возможное для контроля за лицами, имевшими отношение к работе с бактериологическими культурами. Их выявляли, с ними работали…
Большую деятельность флотские чекисты проводили по осиному гнезду шпионажа — Генеральному консульству Японии во Владивостоке, а также дипкурьерам из Токио в Москву и обратно. Они вели фото-, радио- и визуальную разведку. Как правило, «дипломаты» являлись сотрудниками или работали на 2-е управление Генштаба Японии, 3-й отдел Главного морского штаба, разведотдел штаба Квантунской армии, русский отдел Исследовательского бюро Южно-Маньчжурской железной дороги.
Из воспоминаний кадрового японского разведчика Асаи Исаму:
«Мы, сменяя друг друга, считали стыки рельс, чтобы на отдельных участках установить точное расстояние. В других случаях, отвлекая внимание сотрудников НКВД, фотографировали различные военные объекты, мосты и тоннели…»
По рассказам контр-адмирала И.П. Рыдченко, с которым довелось автору этих строк служить в Прикарпатском военном округе, японцы были охочи до фотографирования с борта торговых, почтовых и пассажирских пароходов. Тогда по решению военной контрразведки флота вход в бухту Улисс, где базировались подводные лодки, при проходе таких судов перекрывали специальными баржами, на которых были установлены брезентовые щиты высотой до десяти метров. Японцы были мастерами выведывания «пьяной информации», спаивали наших военнослужащих, добавляя в спиртное специальные препараты, расслабляющие волю.
Докучали военной контрразведке агенты-двойники из числа аборигенов — китайцев, корейцев и японцев. Некоторые служители «плаща и кинжала», чтобы больше заработать, умудрялись подставлять себя для перевербовки то советской, то японской стороне до десяти раз. Японские руководители спецслужб считали за правило тезис: «Надо добиваться использования агентуры противника против самого противника», требуя у подчиненных выполнения этого требования.
★ ★ ★Во время учебы автора в ВШ КГБ при СМ СССР, в середине шестидесятых, перед слушателями выступал участник Великой Отечественной войны Павел Крамар.
Пройдя все ступени оперативной работы, он стал руководителем Особого отдела КГБ по Белорусскому военному округу. В своих воспоминаниях чекист делился особенностями работы военных контрразведчиков на Дальневосточном театре военных действий (ТВД) против японских спецслужб, в частности разведывательных органов Квантунской армии. В деталях он останавливался на проведенных, и с его участием, операциях в ходе использования оперативных групп для розыска и ареста агентов-двойников и военных преступников.
Японская Квантунская армия помимо войсковой разведки и контрразведки располагала широко разветвленной территориальной сетью добывающих органов в лице так называемой Японской военной миссии (ЯВМ). Для проведения диверсионных и террористических актов она имела специальные отряды «Асано».
Однажды, это было в августе 1945 года, руководство Отдела контрразведки СМЕРШ 1-й Краснознаменной Дальневосточной армии приняло решение вместе с наступающими войсками войти в город Лишучжень, захватить помещения дислоцированной там ЯВМ, организовать розыск вражеской агентуры и офицеров миссии.
Павел Крамер рассказывал:
— Начальник Отдела полковник Михаил Абрамов возглавить группу поручил мне, в ту пору капитану, заместителю начальника отделения. В состав группы были включены оперуполномоченный — специалист по розыску старший лейтенант Николай Тимофеев, два автоматчика и водитель.
— Как вы попали в город Лишучжень, где находилась штаб-квартира Японской военной миссии? — спросил один из слушателей.
— В этом городе мы оказались, как говорится, на броне — с войсками 257-й танковой бригады. Воины этой прославленной части 11 августа 1945 года быстро выбили неприятеля из города и продолжали дальше теснить японцев. А мы остались в городе для выполнения своей задачи.
— А как происходил сам процесс розыска? — последовал очередной вопрос.
— Дело в том, что у нас имелись списки вражеских разведчиков и их агентуры из числа китайцев, корейцев, японцев и русских эмигрантов из числа белогвардейцев. Китайцы и русские эмигранты к нам относились с уважением и встречали советские войска с красными флажками и возгласами «шанго», что обозначало — «хорошо», «рады встрече», «прекрасно». Здание ЯВМ находилось, как сейчас помню, на окраине города. Когда мы вошли в один из кабинетов, то стало ясно — японцы покинули помещение недавно, явно спешили. На столах валялись бумаги, в шкафах висело обмундирование и цивильная одежда, в углу стоял несгораемый шкаф. Один из наших автоматчиков исполнил роль «медвежатника» — вскрыл сейф. Там оказались списки тридцати японских пособников. Читая один из документов, мы обратили внимание на начальника охранного отряда ЯВМ, колчаковского полковника Белянушкина. В ходе опросов и допросов соотечественников нами было установлено, что полковник остался в городе после ухода японцев в качестве резидента. Мы задержали белогвардейца. В кабинете он представился: полковник русской армии Белянушкин. Я его спросил, кто ему присвоил это высокое воинское звание? Ответ был неожиданным — Колчак! При допросе он стал просить о пощаде.
И вот тогда мне вспомнился давний рассказ отца о том, что через их деревню шли отступающие колчаковцы. Они по злобе срочно собрали сочувствующих советской власти крестьян, привязали их к хвостам лошадей и галопом проскакали несколько сот метров. Жертвы, естественно, были растерзаны.
Белянушкин в попытке смягчить свою участь за злодеяния колчаковцев принял вербовочное предложение советского капитана военной контрразведки. Перевербованный резидент японской разведки оказался ценным источником. С его помощью удалось выйти на агентурную сеть противника численностью в 20 человек, оставленных ЯВМ в городе Лишучжене для проведения враждебной деятельности.
— И все же главной задачей для вашей опергруппы, наверное, было найти руководство ЯВМ и ее начальника, знавшего практически весь агентурный аппарат, — поинтересовался один из преподавателей. — Вы его задержали? Если да, то как вышли на матерого разведчика?
