Антонина Валлантен - Пабло Пикассо
Все те, кто в августе тридцать девятого проводил каникулы на юге, помнят эти прекрасные тихие ночи.
«Рыбная ловля ночью в Антибе» (Музей современного искусства, Нью-Йорк) впитала в себя их хрустальный свет.
Пикассо работает с ожесточением. Завсегдатаи кафе на площади Виктор-Массе с нарастающей тревогой обсуждают последние новости. Люди цепляются еще за надежду в этом готовом взорваться мире.
А новости становятся все более тревожными. На стенах мэрии появляются первые объявления о мобилизации. «И это сейчас, когда я только начал работать», — ворчит Пикассо. Площадь Виктор-Массе внезапно пустеет. Исчезли обычные посетители кафе. По городу ездят грузовики, перевозящие солдат. А затем гражданская оборона требует вечером гасить огни. Матовая ночь опускается на Антиб. Рыбацкие фонари не раскачиваются больше над зеленоватой водой. Все поглотили сумерки. Пикассо снимает со стены свое большое полотно.
Он едет в Париж, весь гудящий от противоречивых слухов, от новостей, правдивых и ложных, их передают друг другу по секрету, потом начинается всеобщая паника, а потом снова расцветают неоправданные надежды. У Пикассо уже с утра толпятся люди, считающие, что по причине своей известности он информирован лучше, чем другие. А он сам пребывает в растерянности и, как ни странно, это привлекает к нему всех колеблющихся и взволнованных людей, как если бы они надеялись позаимствовать у него хоть чуточку той силы, которая жила в нем. Однако и он бродит, кале слепец, в этом призрачном мире накануне безликой войны. В своей мастерской и на улице Ля Боэси он начинает упаковывать свои картины и бросает это занятие на полпути; принимается складывать свои вещи и также перестает, как будто сам не знает, чего хочет. Он похож на всех тех людей, которые, зная, что война неизбежна, несмотря ни на что уверяют себя в обратном.
Париж пустеет, начинается беспорядочное бегство. «Каждая разлука кажется прощанием навечно», — вспоминает Сабартес. Пикассо также уезжает, забрав с собой Сабартеса с женой, Дору Маар и Казбека. В ту ночь, 1 сентября, ожидают появления над Парижем немецких самолетов.
Как и все, кто пережил первую мировую войну, Пикассо выбирает в качестве убежища побережье: все считают, что уж сюда враг не дойдет. На Руайанской дороге им попадаются солдаты, которые гонят реквизированных у населения лошадей. Лошади идут по две или по три в ряд, усталые и измученные. Их тоска глубоко трогает Пикассо, наверное даже глубже, чем тоска человеческая. «Они понимают, что гонят их не на обычную работу». И в Руайане, как только он находит блокнот, первые же рисунки изображают реквизированных лошадей.
Оп поселяется в гостинице Тигра, а также снимают одну комнату на вилле «Тростниковый стог». Комната, служившая раньше столовой, загромождена мебелью: буфет, секретер, множество столиков, куча хлама, скапливающегося обычно в сельских домах. Пикассо с трудом находит место для своих холстов, красок и кистей. Тем не менее он желает без промедления начать работу. «Когда ему нужно разрешить какую-нибудь сложную проблему, он прописывает себе лечение трудом». И когда Пикассо замечает, что Сабартес ничего не делает, в раздражении слоняясь из угла в угол, он советует ему: «Пиши, мой друг, пиши… Пиши хоть что-нибудь. Пиши хотя бы для себя и сам увидишь, как рассеется твое дурное настроение».
Благодаря этому мудрому совету и родилась книга, которую Сабартес назвал «Портреты и воспоминания».
Тем временем городские власти Руайаиа издают указ, согласно которому всякий иностранец, прибывший в город после 25 августа, должен его покинуть. Пикассо достаточно известен и в общем-то все могло бы прекрасно устроиться, но он, этот недисциплинированный дикарь, сохраняет странное уважение к властям, поэтому на следующий же день едет в Париж, где добывает себе необходимое разрешение. После этого уже со спокойной душой возвращается в Руайан.
И снова принимается за работу. У него нет мольберта, и он находит его себе на какой-то распродаже; это, собственно, и не мольберт вовсе, такая рамка годится только для фотографа, но Пикассо тащит его в свою загроможденную донельзя мастерскую.
Одно из его любимых развлечений состоит в прогулках по рынку, заваленному фруктами и овощами, — яркие пятна красок под чистым голубым небом. Одной из первых картин, написанных в Руайане, стал «Натюрморт с бараньим черепом» (6 октября, галерея Лейрис, Париж), удивительно реалистичный: череп желтеет отполированной костью, а рядом с ним лежит кусок кровоточащего мяса.
Условия, в которых Пикассо работает, способны нагнать тоску. Холсты ему приходится устанавливать на стульях, сам он пишет, согнувшись вдвое. Fla улице он покупает деревянные сиденья от стульев и использует их вместо палитры. Освещение плохое, свет заслоняют деревья на бульваре. Но Пикассо считает, что все это мелочи, они не могут помешать ему работать.
Первые известия с фронта очень тягостные. Польша пала. Демократические страны оказались совершенно не готовыми к войне, перед ними разверзлась головокружительная пропасть. А Пикассо продолжает работать, на первый взгляд кажется, что война его не волнует. Он пишет портреты своих друзей, Дору Маар — «Женщина в шляпе с цветами»; он пишет также портрет Сабартеса, желая сделать ему сюрприз, пишет по памяти, с широким плиссированным кружевным воротником, в черной шляпе с голубым пером. Что касается лица, то на месте остался только лоб, все остальные черты искажены до неузнаваемости, скручены, как кусок ткани. В этом лице все до такой степени смещено, что даже очки изображены наоборот.
Сабартес и Пикассо завели обыкновение прогуливаться по утрам; прогулки их заканчивались обычно в кафе. Там они слушали последние новости. Начинается «странная война»; Пикассо закрывается в своей мастерской. Он беспокоится, потому что холст становится редкостью. Он так боится, что ему не хватит холстов или красок, что закупает огромную стопу тетрадей и карандашами намечает там основные темы своих будущих картин. Кроме этого, он еще и учится сам делать кисти, потому что и их тоже теперь трудно купить.
Его начинает серьезно волновать судьба его картин, находящихся в разных местах, поэтому в середине ноября он едет вместе с Сабартесом и Дорой Маар в Париж, а затем в Трамбле и Буажелу, собирает все картины и отвозит в надежное место. Затем возвращается в Руайаи, запасшись большим количеством красок и мольбертом.
Бывшая столовая, служащая ему мастерской, как будто понемногу уменьшается, в ней становится еще темнее, чем раньше, ведь дни укорачиваются. Пикассо наконец решает снять мастерскую с маленькой комнаткой на вилле «Парусники», высоком и узком строении, втиснувшемся между двумя домами. Из окоп открывается совершенно великолепный вид. Когда в конце января 1940 года он переезжает ту. да, то подолгу простаивает у окна, зачарованно глядя на море, на небо, освещенное закатом. «Хорошо было бы поселить здесь какого-нибудь художника», — говорит он, как бы сожалея о том, что именно на него возложена миссия разложить вселенную. Он навез в эту комнату причудливой и разношерстной мебели, среди которой были два кресла, одно обитое оливково-зеленым бархатом, а второе сделанное из гибких веток, обработанных под тростник.