Елизавета Драбкина - Зимний перевал
И премерзейшее же было это животное, которое вошло в историю под прозвищем «нэпмана» или «нэпача»! Жадное, прожорливое, трусливое, загребущее, оно жило в атмосфере постоянных слухов, страхов, шепота, взлетов и падений, надежд и отчаяний. То оно наглело и требовало, чтоб ему передали «в концессию» — и притом на двадцать четыре года Большой, Малый и Художественный театры. То в панике шарахалось и поспешно распродавало все, вплоть до вставных челюстей с золотыми зубами. То безудержно радовалось и предавалось несбыточным надеждам, истолковывая действия Советской власти как признак ее слабости и близкого падения — как это было, например, в день, когда был опубликован декрет о преобразовании ВЧК в ГПУ.
— «Слыхали? Чрезвычайку-то упразднили!» — «Слыхал, да не верю ушам своим». — «Так глазам поверите? Эй, мальчик, дай газету! Да не „Коммунистический труд“, дай другую. Вот, глядите, читайте: „ВЧК и ее местные органы упразднить!“ — „Ох, Христос воскресе!“ — „Воистину воскресе!“. — „Почем продаете последнего займа?“ — „Последнего займа 75. Неотрезанные купоны. А чрезвычайка-то лопнула!“ — „Лопнула, как в стакане лопнула. Шведскую крону берете?“ — „Как я возьму у вас шведскую крону по 45, когда банк берет ее по 60 с хвостиком?“ — „Э, мой родной, теперь не нам банк, а мы банку законы писать будем“. — „Волжско-Камские берете? Есть случай!“ — „А чрезвычайка-то тю-тю!“ — „Воистину тю-тю!“»
5При переходе к новой экономической политике Ленин определил те командные высоты, утерю которых он считал гибельной для дела революции. Одной из этих командных высот являлась монополия внешней торговли.
Между тем ряд руководящих деятелей партии не разделяли этого мнения Ленина. Разногласия существовали уже давно, к моменту возвращения Ленина к работе осенью двадцать второго года они приняли весьма острый характер.
Вопрос этот имел свою историю.
Монополия внешней торговли была установлена декретом Совета Народных Комиссаров в апреле восемнадцатого года. Но в условиях гражданской войны и связанной с ней блокады Советской России этот декрет не привлекал к себе особого внимания. С переходом к нэпу положение резко изменилось. Как рассказывает И. И. Радченко, который с июля двадцать первого года был членом коллегии Наркомата внешней торговли, многие хозяйственные работники, в том числе коммунисты, «не понимая во всем объеме значения монополии внешней торговли, стремились к самостоятельной купле-продаже за границей для представляемых ими учреждений или организаций».
Узнав об этом, Ленин предложил самым резким образом подтвердить незыблемость монополии внешней торговли и в то же время уточнить и дополнить действующее законодательство, приспособив его к новой экономической политике и расширению торговых связей с заграницей.
Против сохранения монополии внешней торговли выступили Г. Я. Сокольников, Н. И. Бухарин, Г. Л. Пятаков. Сокольников предложил отменить монополию внешней торговли, заменив ее режимом торговых концессий. И. В. Сталин, Г. Е. Зиновьев и Л. Б. Каменев высказались за ослабление монополии. Народный комиссар внешней торговли Л. Б. Красин был «ярым монополистом».
Ленин всячески старался убедить товарищей в своей правоте. В письме Л. Б. Каменеву от третьего марта двадцать второго года он писал:
«т. Каменев! Я довольно долго размышлял о нашем разговоре (с Вами, Сталиным и Зиновьевым) насчет Внешторга и линии Красина и Сокольникова.
Мой вывод — безусловно прав Красин. Нельзя нам теперь дальше отступить от монополии внешней торговли, чем то предлагал и предлагает Лежава в своих тезисах. Иностранцы иначе скупят и вывезут все ценное».
Основным доводом противников сохранения монополии внешней торговли были бюрократизм и волокита органов Наркомвнешторга. Если хозяйственные организации получат право непосредственного выхода на внешний рынок, утверждали они, это придаст нашей торговле необходимую оперативность, эластичность, быстроту.
Нет, возражал на эти доводы Ленин, принять подобное решение означало бы лишь «дублировать плохой Внешторг плохими внешторгиками, из коих 90 % купят капиталисты».
Из недостатков работы Внешторга надо сделать другой вывод: «проверять практику и школить за волокиту». Школить жестко и беспощадно.
Если, как это случилось незадолго до того, Московский Губэкосо предложил закупить за границей консервы, а Внешторг две недели тянул и дотянул до того, что сделка была сорвана, то надо поручить прессе «высмеять и тех и других и оплевать их. Ибо позор тут именно в том, что москвичи (в Москве!) не умели бороться с волокитой».
А посему Ленин предлагал: «Москвичей за глупость на 6 часов клоповника. Внешторговцев за глупость плюс „центрответственность“ на 36 часов клоповника».
Что же касается монополии внешней торговли, то «ни в коем случае не подрывать монополии внешней торговли… опубликовать тотчас же (потеряли мы тьму времени) от имени Президиума ВЦИКа твердое, холодное, свирепое заявление, что мы дальше не отступаем в экономике и что покушающиеся нас надуть (или обойти монополию и т. п.) встретят террор; этого слова не употреблять, но „тонко и вежливо намекнуть“ на сие».
На этот раз Ленин сумел убедить большинство членов Политбюро ЦК. Однако, несмотря на решение Политбюро, Г. Я. Сокольников продолжал настаивать на своей точке зрения и предлагал разрешить трестам, кооперации и другим организациям закупку продовольствия за границей, а заместитель наркома внешней торговли М. И. Фрумкин выступил за ослабление монополии, предлагая оставить в руках государства на основе твердой монополии лишь оптовую торговлю четырьмя-пятью видами товаров.
Поэтому Ленин, получив от полпреда РСФСР в Германии Н. Н. Крестинского документы, свидетельствующие об отрицательном влиянии внутрипартийной борьбы по поводу монополии внешней торговли на деловые переговоры с иностранными предпринимателями, предложил Политбюро ЦК принять постановление, вновь подтверждающее сохранение монополии.
Одновременно с этим Ленин направил письмо И. В. Сталину и М. И. Фрумкину, в котором указывал, что надо «формально запретить все разговоры и переговоры… и т. п. об ослаблении монополии внешней торговли».
Под текстом письма В. И. Ленина имеется ответ И. В. Сталина.
Не возражая против формального запрещения шагов в сторону ослабления монополии внешней торговли «на данной стадии», Сталин писал, что все же «ослабление становится неизбежным».
Двадцать второго мая проект постановления, предложенный Лениным, был утвержден Политбюро. Только после этого Ленин счел возможным уехать на отдых в Горки.
