Жан-Пьер Неродо - Август
Описанный шквал мыслей и чувств, бушевавший в голове и сердце Августа, с нашей стороны есть чистейшей воды домысел, допущенный с единственной целью — объяснить его поездку на Планасию. Итак, допустим, что за несколько месяцев до смерти Август испытал жгучее желание повидаться с внуком. Когда он мог осуществить эту затею?
Календарь его передвижений в последние месяцы жизни достаточно хорошо известен, так что можно попробовать поискать ответ на этот вопрос. В апреле или мае Август вместе с Тиберием в качестве цензоров совершили на Марсовом поле пятилетнее жертвоприношение. Август уже собирался произнести слова ритуальной клятвы, венчающей церемонию, когда в небе прямо над ним появился орел. Сделав над головой принцепса круг, орел устремился к соседнему храму и уселся на первую букву имени Агриппы, который когда-то и построил храм. Увидев это, Август отказался произносить клятву, исполнить которую, как он заявил, уже не успеет, и попросил Тиберия сделать это за него. Ему не понадобилось много времени, чтобы понять смысл предзнаменования. С буквы «А» начиналось не только имя Агриппы, но и его собственное имя, значит, догадался он, очень скоро он встретится со своим умершим зятем, если, конечно, его заслуги не вознесут его гораздо выше тех мест, где пребывает душа Агриппы.
В результате пятилетнюю клятву принес Тиберий. Торжественная процессия, сопровождавшая жертвенных животных — свинью, овцу и быка — обошла кругом толпу народа, собравшегося для пересчета и очищения. Круг, символизировавший век Августа, замкнулся. Животных принесли в жертву богу Марсу — в знак согласия между людьми и богами и в надежде на благополучное будущее. Августу в этом будущем места уже не оставалось.
Каким бы проницательным ни проявил себя Август, с легкостью расшифровав послание небес, полученное им пророчество не отличалось большой точностью. Он лишь убедился, что умрет в течение ближайших пяти лет. Но тут случилось еще одно событие. «Около того же времени», как пишет Светоний, «от удара молнии расплавилась первая буква имени Caesar под статуей» (XCVII). Прорицатели объяснили ему, что он проживет еще не больше 100 дней, ибо буква С по-латински обозначает сотню, а после смерти будет причислен к богам, ибо на этрусском языке слово «aesar» означает «бог». Светоний пересказывает этот эпизод как нечто хорошо известное всем и каждому. В своей привычной манере он опускает детали, в которых его читатель-современник действительно не нуждался, и нам остается лишь гадать, почему древним римлянам предзнаменование казалось заслуживающим доверия. Из пересказа Светония не ясно, ни когда именно в статую ударила молния, ни в какую именно статую она ударила. Из общего контекста вытекает, что Август в это время находился в Риме, и если автор не счел нужным уточнить, о какой именно статуе идет речь, как будто на всем свете существовала одна-единственная статуя Августа, можно предположить, что он имел в виду особенно почитаемую статую, вероятно, установленную на Форуме. Что касается даты, то ее вычислить легко. Август умер 19 августа, отнимем от этой даты ровно сто дней и получим дату 11 мая. Ошибки быть не может: если бы предсказание не исполнилось с точностью до дня, никто не стал бы выдумывать такую красивую легенду.
Итак, предполагается, что ровно за сто дней он узнал, что умрет 19 августа. Вероятно, тогда же он отметил, что свое первое консульство получил тоже 19 августа, только 43 года до н. э., то есть за 47 лет до того[243]. Сознавая, что жить осталось совсем немного, он, вероятно, захотел как можно скорее осуществить свой план и повидать Агриппу Постума. Известно, что 14 мая, во время ежегодного праздника арвальских братьев, постоянным членом коллегии которых он являлся, Август на церемонии не присутствовал. В тот день арвальские братья намеревались включить в свои ряды сына Тиберия Друза. Август и Тиберий часто сообщали свою волю письменно; так они поступили и на этот раз. Вместе с ними письменно высказался и Германик, тоже член коллегии, вписавший свою кандидатуру в письмо Августа. Но к этому все привыкли, и никаких оснований удивляться не возникло. Странность заключалась в том, что этим же письмом проголосовал и Павел Фабий Максим, что шло вразрез с уставом жреческой коллегии.
Это нарушение заставляет нас вернуться к гипотезе о посещении Августом острова Планасия. Возможно, Павел Фабий Максим получил разрешение проголосовать письменно, что допускалось только для членов семьи Августа, в виде исключения, вызванного необходимостью. Какой? Сопровождать Августа на Планасию.
Если все действительно произошло именно так, если Август и в самом деле ездил к внуку и нашел того раскаявшимся в былых прегрешениях, то предположение о том, что он все-таки поддался давлению Ливии и обрек Агриппу на скорую гибель, выглядит неправдоподобным. Если же в результате теплой встречи, описанной Тацитом, положение Агриппы осталось прежним, это может значить только одно: она протекала совсем не так, как изобразил историк. Очевидно, Агриппа не сумел убедить деда, что изменился к лучшему.
Жаль, конечно, потому что сама по себе сцена очень хороша, и к портрету Августа она добавляет искренний и теплый штрих. В целом же, увы, приходится признать, что гипотеза о посещении острова, скорее всего, несостоятельна.
Возможно, честь ее изобретения следует отнести на счет партии Юлиев. Не исключено также, что Фабий Максим выступил соучастником этой затеи, и последующая «утечка информации» была им организована сознательно и с двоякой целью: припугнуть Тиберия и Ливию и вызвать в народе сочувствие к несчастному юноше, несправедливо лишенному наследственных прав.
Римские граждане действительно принимали близко к сердцу невзгоды, преследующие потомков правящего дома. Через два года после смерти Августа объявился некий молодой человек привлекательной наружности, внешне похожий на Агриппу Постума, который объявил, что он и есть Агриппа Постум. Ему удалось собрать вокруг себя немало сторонников и достаточно напугать Тиберия, чтобы тот приказал его арестовать и вскоре казнил. Официальное расследование пришло к выводу, что под именем Агриппы Постума выступил самозванец, в котором признали его бывшего раба. Больше об этом деле неизвестно ничего, и, что самое печальное, неизвестно, действительно ли речь шла о самозванце. Юноша погиб, но не выдал ни одного из своих соучастников. Кем бы ни был он на самом деле, а нам кажется маловероятным, что он мог быть Агриппой Постумом, ясно одно: один он ни за что не сумел бы организовать столь смелое предприятие, преследовавшее очевидную цель пошатнуть не слишком еще твердую власть Тиберия. По всей видимости, ему помогал клан Юлиев, отнюдь не намеренный капитулировать.