Алевтина Рассказова - Корейская гейша. История Екатерины Бэйли
Едва завидев меня, Чуян просияла и кинулась обниматься:
– Ну, наконец-то! Мы уже заждались!
От нее за версту несло алкоголем, хотя времени было всего девять вечера.
Шпик писал мне, что она начала много пить и в беспамятстве частенько могла потратить всю ресторанную выручку, угощая случайных приятелей: многие уходили, не расплатившись, так как «кассир» (коим она и была), пьяный спал тут же, на одном из диванов.
С трудом отлепив от себя Чуян, я принялась расталкивать Шпика:
– А ну вставай! Что это еще такое?! Я, понимаешь, в такую даль ехала, а ты спишь! – громко возмущалась я.
– Иди на фиг, – отмахнулся Шпик, едва приоткрыв один глаз, и устроился на диванчике поудобнее. По лицу его пробежала счастливая улыбка, которую не могло скрыть даже старательно изображаемое безразличие.
Долго так притворяться он не смог, и уже через минуту встал и крепко обнял меня:
– Наконец-то! Я даже выходной взял, чтобы тебя ждать. В «Лобос» названивал каждые пять минут, так что под конец Рита даже попросила меня не звонить больше. Почему ты так долго?
– Так снег вон какой! Сама ехать устала… А где моя текила?! – вспомнила я о символе своего возвращения.
Шпик тут же направился к бару и с самого верха достал ничем не прикрытую рюмку. На поверхности алкоголя плавал толстый слой пыли.
Я залпом выпила.
Вкус был немного подпорчен долгим стоянием на открытом воздухе, но не могу не признать, что все-таки было приятно: даже когда надежды на встречу почти не осталось, меня все равно ждали.
Большинство приятелей были заранее предупреждены о приезде, поэтому мы со Шпиком не мешкая отправились в «Лобос», назначенный местом общего сбора.
Несмотря на задержку в пути, все дождались. Кевина среди них не было (впрочем, его я и не предупреждала).
– Привет, – по-русски поздоровался Шон. Да-да – тот самый друг моего бывшего мужа.
– Привет! – так же, по-русски, отозвалась я. – Учишь потихоньку?
Шон мне как-то писал, что занялся изучением русского. Он почему-то всю жизнь с огромным благоговением относился к нашей стране, а в особенности – к ее попытке построения коммунизма («Но ведь идея-то, согласись, хорошая!» – до сих пор пытается убедить меня он).
– Учу. Я говорю по-русски, но только немного, – опять же на языке моей Родины произнес он.
– О! Совсем неплохо, – похвалила я.
– Ты со мной позанимаешься? – попросил он, но уже по-английски. – Я очень хочу выучить русский.
– Конечно!
Я была счастлива видеть всех снова. Господи, как же сильно, оказывается, я соскучилась по этому захолустью, по американцам, по бесшабашности, и даже по этому бару!
Посидев в «Лос Лобосе» около часа, мы решили заглянуть и в другие клубы.
Ким был явно расстроен тем, что вместе со мной ушла и огромная толпа, но мне было слишком весело, чтобы думать об этом. Мне просто хотелось приятно провести вечер с друзьями, прежде чем приступить к работе.
После двенадцати все уехали на базу.
Мы со Шпиком еще часа два просидели в его ресторанчике за болтовней, и лишь после этого я отправилась к Тане – отсыпаться с дороги.
На следующий день Ким показывал мне арендованную квартиру.
Я угадала – она действительно находилась в двадцати метрах от его дома и представляла собой однокомнатную клетушку с закутком, который лишь условно можно было назвать кухней: туда едва уместилась раковина и тумбочка для посуды.
В комнате не было ничего, кроме лежащих на полу двух одеял.
– А мебель-то будет? – озадаченно уточнила я.
– Да. Завтра привезут, – хмуро пообещал Ким.
Он был явно не в настроении продолжать разговор, поэтому вечером я поинтересовалась у Риты:
– В чем, собственно, его проблема?
Она как всегда сначала картинно потупила глазки, вздохнула, причмокнула и наконец-то ответила:
– Ну, ты так некрасиво вчера поступила…
– То есть? – не поняла я.
– Мы тебе приглашение сделали, а ты у нас в первый же день всех посетителей увела.
– Эй, так они все изначально потому и пришли, что я по е-мэйлу предупредила, чтобы они меня у вас ждали!
– Ну, так ты ведь могла б и остаться. Правильно?
– Не совсем. Вчера я еще не на работе была, если ты помнишь! – я уже начала злиться.
– Ой, ну ладно, не бери в голову! – пошла она на попятную. – Ты же знаешь Кима – он вечно всем недоволен.
В тот вечер я впервые заночевала в своей новой квартире, а наутро проснулась от боли в боках и от жуткого холода: спать на полу, подстелив лишь одно одеяло, было ужасно!
На работе я еще раз спросила Кима про кровать, на что он вновь пообещал: «завтра».
Следующие две ночи я провела на диванчике Шпика.
Народу в баре в тот день было мало, так как базу закрыли из-за погодных условий: уже четвертый день, не переставая, шел снег (поговаривали, что последний раз такой снегопад был лет сорок назад).
К вечеру из посетителей остались всего два корейца, да и то – не обычные клиенты, а какие-то приятели Кима, которые почти ничего не заказывали, а просто болтали, сидя за столиком. На меня они никакого внимания не обращали и, когда пробило полночь, я спросила босса, могу ли идти домой. Ким меня отпустил, и я направилась в ресторан Шпика.
У него еще было несколько клиентов, которые уже закончили ужинать и сидели, расслабленно потягивая пиво.
Мы со Шпиком тоже решили пропустить по стаканчику, когда двери вдруг распахнулись, и в зал стремительно ворвался Ким. Следом за ним с каменным лицом вышагивала Рита.
Не глядя на нас, они уселись за столик.
Шпик тут же подскочил к ним, пожал Киму руку и предложил поужинать за счет заведения. Все как обычно.
Но не успела Кристин принести выпивку и еду, как Ким вскочил, схватил с соседнего стола пустую бутылку и с размаху приземлил ее на голову Шпику:
– Еще раз увижу тебя в своем баре – убью, – прошипел он. – А ты – уволена! – сверля меня взглядом, припечатал он и направился к выходу.
Следом за ним подхватилась и Ритка.
Взглянуть на Шпика в этот момент я боялась: такого не позволял себе никто и никогда.
– Пожалуйста, не надо, – тихонько попросила я, все еще не решаясь посмотреть на него.
– Ты же понимаешь, что я не могу этого так оставить, – зло сказал он. – Он меня оскорбил при моих же друзьях!
– Я понимаю. Но если ты его хоть пальцем тронешь, тебя посадят.
– Да я убью его!!!
– Пожалуйста, не надо, – повторила я. – Ради меня.
– Ладно. Но когда-нибудь он еще пожалеет, что сделал это! – упрямо твердил Шон. – Знаю – он бесится оттого, что я ресторан открыл, и многие его клиенты ко мне перешли. Для других – нормальная конкуренция, а для него после этого я – личный враг.
