Александр Нилин - Стрельцов. Человек без локтей
Каждый из игроков той команды — Яшин (правда, на игру с итальянцами в Москве Константин Иванович поставил Урушадзе, не уверенный, что кризис Львом вполне преодолен, но вот при своем тренерском дебюте на матче с венграми он именно динамовцу доверил ворота), защитники Дубинский, Шустиков, Крутиков, Шестернев, полузащитники, любимцы Бескова Воронин и Короленков (от Игоря Нетто Бесков отказался сразу же — у Симоняна он сыграл последний раз двадцать второго мая против шведов, правда, в отсутствие Воронина, а ровно через четыре месяца капитаном реорганизованной новым тренером сборной стал Валентин Иванов) и линия атаки: Численко (заменивший Метревели), Иванов, Гусаров, Хусаинов (а не Месхи) — представлял собою как бы оптимальную материализацию тезисов Бескова о том или ином игровом амплуа, при разложенном к тому же (или все-таки, лучше сказать, сложенном?) тактическом пасьянсе.
С еще додинамовской тренерской поры Константина Ивановича — с очень резким в оценке этого человека единодушием — считали более всего преуспевшим в тактике. И недруги, и скептики отмечали безграничность бесковской изобретательности. Всех зарубежных знатоков он обезоружил загадкой построения игры сборной против Италии в матче на Кубок Европы в шестьдесят третьем году: чистый край Численко сыграл у него инсайда, когда все уже забыли про существование инсайдов. Причем действовал Игорь совершенно по-разному в первом и втором таймах. Весной же следующего года, когда играли со шведами в Стокгольме, Бесков неожиданно освободил левый фланг, куда должен был вырываться полузащитник Короленков…
Если я и перебарщиваю в похвалах тренеру и его сборной — то, несомненно, еще и потому, что испытал с молодости сильнейшее воздействие спонтанного комментария, произнесенного на одном дыхании Аркадием Галинским на четвертом этаже редакции «Советского спорта», в просторной комнате отдела массовых видов, где работали журналисты утраченной ныне квалификации: Немухин, Тиновицкий, Дмитрий Иванов, Толя Семичев и кто-то еще. Галинский ораторствовал около двух часов — и его никто ни разу не перебил, слушали, не скажу что все, разинув рты. Некоторые и пытались выдавить ироническую улыбку. Но рассказ о матче, который все мы видели воочию, захватил любого из присутствовавших. Меня как практиканта, студента университета, возможно, что и больше остальных.
Я и не представлял, что о футболе можно говорить до такой степени многословно концептуально. Я еще не знал, что этим и замечателен Галинский.
Смысл пространнейшего сообщения Аркадия Романовича сводился к тому, что тренер-звезда Бесков призвал в состав, вернее, дал место в составе не столько игрокам-звездам, сколько тем дисциплинированным воинам, которые смогут выполнить его план без отклонений. Он отказался от Метревели и Месхи с их южными завихрениями и тягой к самолюбованию в импровизациях. В чем, пожалуй, можно было отчасти обвинить лишь Месхи, но не Метревели, прошедшего выучку у Маслова (к тому же Слава — открытие Бескова). Единственной полнозвучной звездой в сборной Галинский считал Валентина Иванова, но и назвал его и самой толерантной из звезд, достойных выбора Бескова.
Галинский был безудержен в своем восхищении Бесковым — и непросто было устоять перед энергетикой подобного панегирика.
Я почувствовал к Аркадию Романовичу большое доверие — и при следующей нашей встрече слушал с таким же вниманием другой его рассказ, хотя пел он на этот раз гимн футбольной одаренности, невместимой в рамки никакого тренерского замысла.
Галинский рассказывал о матче в Одессе, где нелегально — матч, правда, был товарищеским — сыграл за «Торпедо» Стрельцов, возвращенный, но не допущенный в большой футбол.
42Стрельцов говорил, что за годы, проведенные в заключении, он физически даже окреп — в плечах раздался, руки стали сильнее. Но сугубо футбольных нагрузок Эдуард слишком долго не испытывал — и в специальной подготовке отставал. Когда ему дали возможность сыграть за дубль «Торпедо» против московского «Динамо», он гол забил, но чувствовал себя неважно: не хватало выносливости.
Он играл за цеховую команду, за первую мужскую в чемпионате Москвы среди клубов.
В те сезоны в московском турнире подбирались такие компании, что состязания между ними вызывали интерес едва ли не больший, чем тогдашние матчи мастеров на первенство Союза. За клубы выступали многие известные в прошлом футболисты. В одно со Стрельцовым время играли спартаковцы Симонян и Николай Дементьев, братья Майоровы и Старшинов — они и в футбол ничего играли.
На матчи со Стрельцовым народ, естественно, ломился, хотя слухи о том, что публика рушит ограды скромных московских стадиончиков, где проводились игры, может быть, слегка и преувеличены. Публика в те годы была все же дисциплинирована прежними временами.
Конечно, совсем уж без инцидентов, когда за первую мужскую команду «Торпедо» выступал Стрельцов, по которому публика так соскучилась, не обходилось. Но наиболее громкий из них не в столице произошел, а в Горьком.
Стрельцов приехал с командой мастеров на товарищеский матч. Перед самым началом игры сверху поступило указание, что играть ему все-таки нельзя. Нельзя так нельзя. Он на поле и не вышел. И вот тут началось! Горьковскому стадиону поистине грозило прекратить свое существование. Трибуны орали-скандировали: «Стрель-цо-ва! Стрель-цо-ва!» Зрители топали изо всех сил ногами по скамьям, а затем, разгневанные, решились и на более радикальные меры: подожгли свернутые газеты — поднялся лес факелов! Вот-вот, глядишь, займется пожар. Один из начальников с горьковского автозавода сказал Вольскому: «Если не выпустить „Стрельца“ на поле, они точно стадион подожгут». Аркадий Иванович велел тогда тренеру «выпустить» на второй тайм Эдика. Когда Стрельцов ступил на поле, весь стадион встал.
Настоящий скандал разразился по возвращении в Москву. Хрущев еще был у власти. И особо поощряемый им идеолог Ильичев набросился на Вольского: «Мы вас за это накажем». Аркадий Иванович говорит, что ответил секретарю ЦК: «Меня-то наказать легко. Вы завод накажете! Болельщиков Стрельцова…» Поступок парторга ЗИЛа разбирался на бюро горкома.
Ходили слухи, что в каждой игре теперь Стрельцов забивает по дюжине мячей, что было преувеличением. Например, команда ОТК со Стрельцовым выиграла заводской чемпионат — победила во всех одиннадцати играх турнира. Но соотношение забитых и пропущенных мячей — 34:5. Значит, если даже Эдуард один забил все мячи, все равно по дюжине за раз никак не выходит.
Стрельцов на свободе не только играл за клуб и за цех. Он смотрел матчи чемпионата страны. Примерялся, как в перовском детстве к большой игре. Футбол современный его чаще всего разочаровывал. Только он сидел на трибуне не в качестве критика. Он прикидывал, как бы сам теперь — в своем нынешнем возрасте и физическом состоянии — стал бы действовать в той или иной игровой ситуации. И выходил потом на поле в составе команды цеха или первой мужской не подавлять никого своим классом и возможностями, а репетировать те игры, в которые его неизвестно еще: допустят ли?
