Макс Ронге - Разведка и контрразведка
(Мильштейн. В русских источниках нет никаких указаний на шантаж. Русские источники также свидетельствуют, что Редля завербовал российский военный атташе в Вене Марченко, а не варшавский атташе Батюшин. Шантажирование Батюшиным Редля и его вербовка либо непосредственно им, либо его агентом, балтийским немцем Аугустом Праттом, были выдумками авторов книги «Разоблаченная разведка» Боша, Шойца и Шютца, безо всяких указаний на источники. Затем это повторили Аспрей, Маркус, Армор и Пекалькевич. И Киш тоже писал о якобы шантаже, но уже со стороны Марченко. Урбански, в то время шеф Эвиденцбюро, подтверждает, со своей стороны, что экстравагантность Редля была неизвестной коллегам, и его как раз считали бабником. Недавно рассекреченные в России документы показывают, что Редль действовал совершенно анонимно, и русским стало известно об его личности лишь после разоблачения.)
Скорее всего, верно мнение Хётцендорфа, высказанное им в краткой докладной записке в военную канцелярию императора, написанной 26 мая 1913 года: «В соответствии со служебным регламентом, часть первая, сообщаю вам, что проведенное непосредственно после смерти полковника Альфреда Редля, начальника штаба VIII корпуса расследование, показало с полной достоверностью следующие причины его самоубийства: 1) гомосексуальные связи, которые привели к финансовым затруднениям и 2) продал агентам иностранной державы служебные документы секретного характера». (Документы Военного архива Вены) Самое вероятное и простое объяснение мотивов: Редлю нужно было много денег, и русские их ему предложили.
Что же выдал Редль, и какие последствия имела его измена? Эвиденцбюро после анализа оставшихся после смерти Редля вещей и документов установило, что среди бумаг полковника были следующие секретные документы: «секретные служебные инструкции об охране железнодорожных сооружений, о минных заграждениях, об организации воинских перевозок, потом «боевое расписание», различные документы и схемы, связанные с разведывательной деятельностью, «секретный справочник» для высших командиров, мобилизационные предписания на случай войны, обзор мероприятий контрразведки в Галиции во время кризиса 1912–1913 годов, листки с именами австрийских агентов, «списки адресов прикрытия иностранных Генеральных штабов», «шпионская корреспонденция» с иностранными разведками, адреса прикрытия, от которых Редль получал письма, наконец, «фотографии крепости Козмач» и съемки маневров 1910/1911 гг. Вывод Эвиденцбюро таков: «Данный материал доказывает, что государству был нанесен большой моральный и материальный ущерб, величину которого определить в цифрах совершенно невозможно. С этой точки зрения необходима переработка многочисленных служебных инструкций и справочников и дорогостоящее изменение конкретных военных приготовлений». Кроме того, австрийским разведчикам и военному руководству было совершенно ясно, что такая большая сумма, как 59 тысяч крон, которая только в 1911 году оказалась на счете Редля, не могла не быть оплатой за что-то очень важное, значительно повредившее «важнейшим интересам монархии», то есть за «план наступления» против основного противника — России, как предполагал и Макс Ронге, хотя Редль во время своего признания в отеле «Кломзер» об этом плане не упомянул. (Мемуары Ронге: «Самым важным было предательство плана наступления против России») Русские источники подтверждают предположение австрийских военных. «Достаточно сказать, что Редль передал план австро-венгерского наступления против России. На этом плане основывались маневры в Киевском военном округе, где вероятный противник действовал точно так, как предполагали планы австрийцев». (Мильштейн, Головин «Русская кампания», («Киевские военные маневры»)) Планирование стратегического развертывание перед наступлением потенциального противника и с ним, «знание пространства, в котором враг сконцентрирует свои силы для наступления» и «распределение сил на этой территории» были вполне стоящей добычей. «Получение» вражеского плана наступления и развертывания считалось «высшей целью службы военной разведки» и за шпионаж, направленный на получение такой информации платились «самые большие суммы». (Урбански, в сборнике «Шпионаж мировой войны») Кончено, и тут были свои ограничения. Именно в планах наступления, стратегического развертывания и т.п. никогда нельзя быть уверенным в надежности полученного документа, не говоря уже об огромном количестве распространявшихся фальшивок.
Но многое можно было выяснить и без получения детальных планов противника. Планы развертывания Первой мировой войны основывались, в первую очередь, на железнодорожном транспорте. Линии железных дорог и их пропускная способность были, в общем, известны противоборствующим сторонам. Потому важной частью разведки был контроль за железными дорогами, офицеры и агенты разведки регулярно разъезжали по магистралям соседних стран. Кроме того, стратегическое развертывание всегда приспособлено к условиям местности и внешнеполитическому положению страны. Потому генералам царя Николая II было понятно, что само положение русской Польши соблазняло Центральные державы на удар по ней с юга и с севера с целью окружения, потому Россия планировала развертывать свои войска не непосредственно у своих западных границ, а глубже на востоке. Точно так же австрийцы не могли не заметить, что удар русских по ним может быть нанесен именно в Галиции с севера и с востока, что и подтвердилось в 1914 году, когда началась война.
Конечно, выдача противнику плана стратегического развертывания — событие редкое, но случай Редля, тем не менее, беспрецедентным назвать нельзя. Для Австро-Венгрии он, может быть, и был уникален, но если сравнить с Россией…
С 1889 года один офицер Генерального штаба Российской империи по до сих пор не выясненным мотивам передавал немцам «все важные материалы, проходящие через его стол». «В первый раз немецкие аналитики смогли прочесть важные русские секретные доклады, отмеченные красными регистрационными номерами: ежегодный доклад военного министра царю о состоянии армии, отчет — в приложении к докладу, расписание сухопутных войск, совершенно секретный отчет военного министерства о дислокации российских частей и соединений и номерное ежегодное расписание с планами стратегического развертывания каждого военного округа».
(Хёне, Ронге, Деграйф, «Оперативное планирование» (С 1882 года между австрийским и немецким Генеральными штабами осуществлялся регулярный обмен сведениями о российской армии и ее планах.))
В 1892 году австрийцам удалось приобрести «одноверстовую карту» (масштаб 1 : 42000), в 1893 году — большое расписание и еще одну разработку российских планов развертывания, в 1894 — доклад за предыдущий год и информацию о сотрудничестве между российскими и французскими разведслужбами на случай войны. В 1895 году ими было получено «Штатное и списочное состояние», разработку Генштаба о штатном и фактическом составе войск, и меморандум командующего Варшавским округом о предполагаемых военных намерениях Центральных держав, в 1896 — доклад и расписание, в 1897 — расписание, доклад за предыдущий год и отчет за позапрошлый год, в 1902 г. — снова разработка планов развертывания. Кроме того, австрийцы узнали, что с 1903 года русские основные свои военные усилия концентрируют в Восточной Азии, а в Европе их войска вплоть до 1906 года были значительно ослаблены. В 1908 году за 10 тысяч рублей ими был куплен последний план развертывания российской армии — полный аналог измены Редля. Но план оказался не таким простым и даже коварным. Под влиянием революционных беспорядков 1905 года после проигранной войны с японцами в России были сформированы дополнительные корпуса, но не для войны с внешним противником, а для подавления внутренних волнений. Но в плане, попавшем в Вену, они обозначены не были — петербуржский, финский, московский гренадерский, несколько кавказских и сибирских корпусов. Но к началу мировой войны в России уже наступила стабильность, и эти войска все-таки появились на театре военных действий. В купленном австрийцами плане не указывались также многие резервные дивизии, сформированные за счет «французских кредитов». После маневров о них просачивалась некоторая информация, но их точное количество и численность не были известны. Но «данные из считавшего аутентичным плана развертывания» надолго оказывали «внушающее влияние» на военных империи Габсбургов, «хотя многие признаки говорили о том, что они не в полной мере соответствуют действительности», как позднее подытожили сами австрийские офицеры.
