Генрих Сечкин - На грани отчаяния
У бабы Люси разболелся зуб. Щека превратилась в надутый шар. Мыча от боли, она звонит в «медикейшен» (поликлинику) и скороговоркой (бегут центики) пытается объяснить суть. В кампании, обслуживающей дом, повременная оплата телефонных переговоров, а в регистратуре бабу Люсю не понимают. Идут разыскивать русскоговорящую. Наконец вопрос улажен. Через полчаса к дому подъезжает роскошный лимузин с водителем и медсестрой. Бабу Люсю торжественно выводят из квартиры, сажают в лимузин, который с шиком разворачивается и исчезает за поворотом. Через три часа лимузин появляется вновь. Водитель с медсестрой заводят больную в дом, бережно сажают в кресло и чинно удаляются.
- Ну и как дела? - интересуюсь я.
- Доктор сказал, что у меня пульпит, - с трудом выговаривает баба Люся.
- Подлечил, доктор-то?
- Нет. Только диагноз поставил. Лечить начнет через десять дней.
- Что ж вы там делали три часа?
- В очереди стояла.
Десять дней баба Люся кричала от неимоверной боли. На одиннадцатый под окнами снова появился лимузин. Вся история повторилась в точности, (и по событиям, и по времени). На этот раз доктор просверлил дырочку и положил ваточку с лекарством. Следующий визит через десять дней. Два месяца бабу Люсю возили к врачу лечить один зуб. В конце концов доктор сказал, что болезнь уже сильно запущена и надо резать десну. Мучения продолжились. Поскольку муниципалитет оплачивает врачу лечение бабы Люси только один раз в десять дней, у того нет никакого стимула принимать ее чаще. Зато есть стимул, как можно дольше протянуть лечение.
О, Амэрыка!
ЭКОНОМИКА ДОЛЖНА БЫТЬ ЭКОНОМНОЙ
В мои планы входила встреча с давним другом Сеней из Львова. Много лет тому назад мы ежегодно встречались в Сочи и проводили вместе все лето. На моей машине мы катались по Крыму, Кавказу, путешествовали по Карпатам, Прибалтике. Ездили даже на Урал. Сеня был очень хорошим сапожником. По пути в Сочи обычно он захватывал с собой внушительную партию изготовленной им женской обуви. На местном вещевом рынке он за несколько дней реализовывал ее. Получалась довольно приличная сумма. К ней прибавлялась моя наличность. И мы путешествовали до тех пор, пока не кончались все деньги. Сеня неоднократно предлагал мне уехать в Америку. Но меня в то время почему-то за бугор не тянуло. В конце концов его мечта сбылась. В 1971 году с женой и малолетним сыном он укатил в Штаты на постоянное жительство.
Первые пять лет Сеня влачил жалкое существование. Он не гнушался никакой работы. За копеечную зарплату разносил рекламные листовки, мыл посуду в забегаловке, разгружал продукты в супермаркетах, работал посыльным. Наконец, накопив немного денег, арендовал крохотное помещение и открыл мастерскую по ремонту обуви. Слух о великолепном мастере быстро распространился по Бруклину. Миф о том, что американцы не ремонтируют обувь, а выбрасывают ее, оказался несостоятельным. Сеню, который к этому времени стал Саймоном, буквально завалили работой.
Еще через десять лет Сеня приобрел в рассрочку большой двухэтажный дом с солидным участком и громадным бассейном в экзотическом поселке Шерри Хилл (штат Нью Джерси). В этом же поселке при супермаркете он открыл большую сапожную мастерскую, в которую посадил трех обученных им мастеров. В скором времени процесс пошел без его участия: он только привозил материалы и забирал деньги. Жена работала в Нью-Йорке, где и жила, приезжая домой только по выходным. Сын поступил в медицинский колледж.
- Генрих, дорогой! Ты знаешь, как я узнал, что ты в Америке? - тиская меня в объятиях, орал Сеня. - Я же выписываю журнал «Калейдоскоп»! Ну этот, русскоязычный, издаваемый в Нью-Йорке. Беру очередной номер - там твоя повесть! Беру следующий - тоже! Звоню в редакцию - мне дают твой адрес. И что это за мусорная яма, в которой ты живешь?
Баба Люся жалостливо сморщила нос.
- Сейчас же собирай вещи. Будешь жить у меня, сколько захочешь!
- Не могу, Сеня. У меня в Нью-Йорке много дел. От тебя ездить далеко.
- Да я дам тебе машину!
- Не выйдет. Мои права здесь недействительны. А чтобы получить американские, сам знаешь, сколько кругов ада нужно пройти.
- Я без тебя домой не уеду. Поедем, погостишь хоть сколько-нибудь!
- Ну, немного погостить можно. Дела не убегут, - согласился я.
Шерри Хилл ухоженный, утопающий в зелени поселок. В основном двухэтажные дома. По деревьям скачут белочки. Заметил в густой листве даже обезьянку. Возле каждого дома цветник. Население сплошь белое. Если появляется черный, то моментально к нему подъезжает полицейский, интересуется, к кому тот приехал, и вежливо рекомендует удалиться, дабы не портить пейзаж.
Количество комнат в Сенином доме мне сосчитать так и не удалось. Правда, нормальных всего семь. Но, кроме этого бесчисленное количество мелких помещений: комната для стирки белья, комната для сушки белья, комната для кормления собаки, комната для установки кондиционирования воздуха, четыре санузла, бар и множество других, назначение которых я не выяснил. Парадное крыльцо увито различными декоративными растениями. Цветов море. Гараж на три машины. Заднее крыльцо выходит на громадный садовый участок, где расположен облицованный кафелем бассейн длиной двадцать метров, шириной десять и глубиной около трех.
- Ну что у тебя за одежда? - оглядев меня с головы до ног и скривившись, хмыкнул Сеня. - Завтра поедем в Атлантик Сити. Покажу тебе знаменитое казино Трампа, а ты одет как бомж.
- Да ты что? Нормальная одежда, - удивился я, поправляя ковбойку.
- В такой одежде только по Брайтону ходить. Сейчас же поехали в магазин, купим тебе приличный костюм.
Почти насильно затолкав меня в свой «Мерседес», Сеня рванул к центру поселка. Кроме костюма он купил для меня сорочку, галстук, плавки и даже халат, чтобы я ходил в нем по дому. Коллекционные туфли позаимствовал из своей мастерской, так как в продаже таких вообще не бывает.
Целую неделю Сеня катал меня по Штатам, с гордостью демонстрируя самые грандиозные зрелища Особенно меня поразило казино Трампа. Такой роскоши и красоты мне видеть еще никогда не доводилось, золотые пальмы в натуральную величину, интерьер, имитирующий фасад здания, игроки (новые русские), бросающие на стол десятитысячные долларовые пачки. От необычайного обилия громаднейших хрустальных люстр искрит в глазах.
Разменяв доллары, Сеня насыпал мне полные карманы двадцатипятицентовых монет и ушел играть за карточные столики, дав указание, чтобы я проиграл все до последнего цента в зале игральных автоматов. Я с воодушевлением принялся за эту увлекательную процедуру.
«Однорукие бандиты» грабили по-черному. Но через несколько часов я понял, что шанс выиграть имеется только в тех автоматах, в которых предыдущий клиент проиграл значительную сумму. Когда я начал придерживаться этого правила, из недр стали иногда выплескиваться жидкие ручейки монет. К часу ночи я полностью выполнил Сенино указание: карманы были абсолютно пусты, и из игрока я окончательно превратился в болельщика. Осмотревшись, понял, что в этом плане не одинок. Выигравших значительные суммы не наблюдалось, зато в четвертом часу утра, то здесь, то там начали раздаваться истошные крики. Вся публика бросалась на голос и с восторгом наблюдала, как из жерла автомата сыпался бесконечный поток монет, а ошалевший и дико орущий игрок подставлял один за другим картонные ящики под низвергающийся водопад. Не берусь утверждать, но происходящее весьма смахивало на рекламную акцию для поддержания духа уморившейся под утро публики, которая, значительно поредев, начинала покидать сие роскошное заведение. А сами счастливчики очень походили на инкассаторов, снимающих кассу.
