Виктор Савченко - Авантюристы гражданской войны: историческое расследование
Брат Блюмкина — Моисей, остался в Одессе, работал в газете. В 1924 году он не поделил со своим коллегой пишущую машинку и в ходе ссоры убил журналиста из револьвера, подаренного братом. Блюмкин младший тогда получил за убийство невинного всего четыре года, но заступничество брата сократило и этот срок до года. В 1930 году Моисей Блюмкин был арестован и расстрелян.
Яков Блюмкин, типичный истероид и «артист» провокаторского жанра, унес с собой в могилу множество государственных тайн. Он был одним из немногих «посвященных». Остается загадкой, почему этому болтливому и внешне несерьезному аферисту оказывалось такое доверие. Кем был на самом деле Блюмкин?
Скорее всего, он один из первых, кто еще в начале 1918-го, стал тайным агентом большевистской контрразведки и осуществлял постоянный надзор за элитой большевистской и левоэсеровской партий. Он знал очень многое и умел хранить тайны. А на поверхности были только эпатаж и бравада. Но преклонение перед Троцким, вера в его и свою исключительность сыграли с суперагентом злую шутку.
Приложения
Преступления без наказаний. Еще один аспект темы
Гражданская война оказалась широким полем деятельности для аферистов, наделенных неограниченной и бесконтрольной властью комендантов, комиссаров, чекистов и командующих всевозможными воинскими советскими формированиями.
В процессе работы над книгой мне попадалось множество материалов о злоупотреблениях милиции, ЧК, «красных» командиров, которые еще ждут осмысления и анализа историков. Тоталитарное общество, с самодавлеющей ролью государства, начало смиряться с бесконтрольностью карательных государственных систем.
В Одесском государственном архиве мне удалось обнаружить сенсационные материалы дела о хищении денег 3-й советской украинской армии женами советских командиров и партийных функционеров. Дело вел следователь губпарткома и контрольного отдела КП(б)У, однако добиться наказания виновных и даже их порицания следователю не удалось.
В сентябре 1920 г. некоего Е. Курфирста (Еремеева) обвинили в попытке совершить побег за границу, в Англию. При обыске у него были найдены крупные суммы денег в валюте и драгоценности. На следствии Курфирст, пытаясь снять с себя вину, обвинил жену командира И. Якира (в 1919 г. командир 45-й советской дивизии, командующий Южной группой войск 12-й армии) и жен других советских командиров в воровстве казенных денег.
В августе 1919 г. Красная Армия была разбита белогвардейцами генерала Н. Шиллинга — у Херсона и Николаева, [337] и отдельные отряды ее отступили к Одессе. Но там они, оказались в окружении. С запада двигались петлюровцы, с востока — белогвардейцы, север контролировали махновцы. Было решено уходить из района Одессы и пробиваться всеми силами (Южная группа 3-й армии, что была переименована в 12-ю армию) к Киеву, который тогда еще удерживали большевики. Командовать Южной группой советский войск (остатками трех дивизий) был назначен молодой комдив Иона Якир, один из первых организаторов карательных советских отрядов, что набирались из китайцев. О Якире, как об авантюристе, уже писал В. Суворов в своей книге «Очищение», я же хочу поведать об аферах, связанных с семьей Якира.
Е. Курфирст был назначен управляющим делами Реввоенсовета Южной группы войск 12-й армии. Именно ему была поручена эвакуация казны и материальных ценностей Южной группы в августе 1919 г., в момент отступления группы из района Одессы на Полесье.
У местечка Окна 1 сентября 1919 г. два ящика с драгоценностями и деньгами были зарыты в землю, а крупные суммы из армейской казны в иностранной валюте были переданы жене И. Якира и Асе Коренблит, жене «администратора» Южной группы, для передачи Одесскому подпольному парткому на подрывную работу в деникинском тылу.
Речь шла о «мешке иностранной валюты», но о точной сумме все свидетели — подельники скромно умалчивают. Стоит ли говорить о том, что когда в Одессу вернулись «красные», ящики с драгоценностями не были найдены.
Валюта была разделена на шесть частей, причем три части попали жене Лебензона (командир бригады в Южной группе войск), ее сестре и шурину, а остальные три части оказались у жен Якира, Корнфельда и Гринштейна.
Ни одна монета не попала к одесским подпольщикам или в государственные закрома. Жены командиров просто продали валюту на одесском рынке. Каждая из них выручила по 20 тысяч деникинских рублей и растратила их в одесских магазинах. Причем жены оригинально оправдывались, заявляя: «...мы не знали, кому принадлежат деньги ...мы думали, что это наши деньги ... мы тратили деньги в счет своих мужей»! Стоит ли говорить, что ни Якир, [338] ни Лебензон, ни другие «товарищи»-мужъя никогда не расплатились за «траты» своих жен.
Сам Курфирст, набрав из «мешка с валютой денег без счета крупными купюрами», уехал в сентябре в Кишинев и там «отдыхал» от партийных трудов, в то время как его однопартийцы боролись на фронтах или в подполье.
Около миллиона рублей и драгоценности попали также в руки товарищей — партийных функционеров Одессы Акима и Чигирина. В сентябре 1919-го они навсегда исчезли с деньгами. Вероятно, ушли в Европу через Румынию.
Курфирста обвиняли в том, что его жена, возможно, выкопав содержимое закопанных мужем ящиков, преспокойно отправилась в Англию, куда намеревался прибыть и сам «революционер» с оставшимися в его руках бриллиантами.
В 1920 году разбиралось сходное с «делом Курфирста» — «дело Шинделя». Он также погрел руки на поспешной эвакуации Одессы. Летом 1919 г. существовал в Одессе банк «Лионский кредит», вернее, это уже был не банк, а одно из мест хранения ценностей, реквизированных большевиками у буржуазии. В массивных сейфах «Лионского кредита» хранилось большое количество серебра, около 150 килограммов золота, бриллианты на 60 каратов и большое количество иностранной валюты.
Шесть ящиков золота в дни эвакуации Одессы, в последних числах августа 1919 г., прибыли в Бирзулу, в штаб Южной группы войск, в штабной вагон 45-й дивизии и были переданы товарищу Басиасу. Дальнейшая судьба этого золота и драгоценностей не известна.
Я. Шинделю — руководителю отдела финансов при губ-коме в часы быстрой эвакуации Одессы, в том же августе 1919-го было поручено часть денег из «Лионского кредита» и часть денег из различных советских касс передать ответственным советским работникам, что волею судьбы оказались в Одессе. Деньги предназначались для «обеспечения семейств в оккупации» и подпольной работы. Этот приказ Шиндель не выполнил, не предупредил работников губкома об эвакуации и не роздал им деньги.
