Валентин Бережков - Как я стал переводчиком Сталина
В одной из телеграмм «Рамзай» приводил и более точные данные о японских планах. Он указывал, что скорее всего удар будет нанесен по военно-морским базам США на Гавайских островах. Эта информация поступила к Сталину тогда, когда президент Рузвельт особенно настойчиво предостерегал советского руководителя относительно нападения Японии на советское Приморье. Интересно, что Сталин не передал Рузвельту сообщение Рихарда Зорге. Почему? Возможно, он полагал, что Рузвельт воспринял бы такую информацию как попытку Сталина спровоцировать Вашингтон на вступление в войну, равно как и Сталин воспринял предостережение Рузвельта как стремление Белого дома втянуть Кремль в войну против Японии. Но мне представляется, что Сталин, скорее всего, руководствовался другими соображениями. Он считал, что чем неожиданнее, коварнее и разрушительнее будет японский удар, тем яростнее поведет американский народ войну против фашистской «оси».
Решение о переброске войск на советско-германский фронт было для Кремля нелегким. Пришлось пойти на серьезный риск. В этой ситуации предостережение Рузвельта и его предложение о совместных действиях против Японии требовали большой осторожности. Было ли то искреннее стремление предупредить Москву о грозящей опасности в Приморье? Или же Рузвельт, узнав, что в Токио решили нанести удар по американской территории, хотел использовать договоренность о проведении совместных американо-советских военных мер на Дальнем Востоке, чтобы добиться пересмотра японских планов в пользу северного варианта? Подозрительность Сталина привела его к выводу, что, так же как и в вопросе о войне с Германией, Рузвельт надеется отвести удар японцев от себя и направить его против Советского Союза. Возможно, было и несправедливо так думать о мотивах американского президента, но Сталин пришел к такому выводу. Он отклонил предложение Рузвельта о подготовке баз в Приморье для американских бомбардировщиков. Согласившись на то, чтобы специальная американская миссия прибыла в Москву, он ограничил круг обсуждаемых вопросов лишь проблемой переброски на советско-германский фронт истребителей, поставляемых Советскому Союзу американской стороной.
После нападения японцев на Пёрл-Харбор Сталин решил, что правильно оценил суть послания президента. Любопытно, однако, что и в дальнейшем Рузвельт несколько раз предупреждал Сталина о якобы готовившемся японском нападении на СССР. Так, 17 июня 1942 г. новый посол США адмирал Стэндли передал Сталину послание президента, в котором говорилось, что ситуация, складывающаяся в северном районе Тихого океана, а также в районе Аляски, не исключает возможности японских операций против советского Приморья. «Если подобное нападение осуществится, — говорилось в послании, — то Соединенные Штаты готовы оказать Советскому Союзу помощь американскими военно-воздушными силами при условии, что Советский Союз предоставит этим силам подходящие посадочные площадки на территории Сибири. Конечно, чтобы быстрее осуществить подобную операцию, необходимо тщательно координировать усилия Советского Союза и Соединенных Штатов… Я считаю этот вопрос настолько срочным, что имеются все основания дать представителям СССР и Соединенных Штатов полномочия приступить к делу и составить определенные планы».
Это послание также насторожило Сталина. Отклонив предложение Рузвельта, он объяснил американскому послу, что в условиях, когда на советско-германском фронте идут тяжелейшие бои, когда немецкие дивизии продвигаются к Волге и предгорьям Кавказа, советское правительство не будет предпринимать никаких акций, которые могли бы усилить риск вооруженного конфликта с Японией.
Видимо, Рузвельт, получив информацию об этом обмене мнениями, понял, что не сможет подтолкнуть Москву к шагам, которые действительно могут осложнить положение на советском Дальнем Востоке. Во всяком случае, уже 5 августа из Вашингтона поступило президентское послание, в котором говорилось: «До меня дошли сведения, которые я считаю определенно достоверными, что правительство Японии решило не предпринимать в настоящее время военных операций против Советского Союза. Это, как я понимаю, означает отсрочку какого-либо нападения на Сибирь до весны будущего года».
Тем не менее на протяжении последующих месяцев с американской стороны не прекращались запросы относительно того, когда советская сторона будет готова присоединиться к войне, которую США ведут против Японии. И вообще, когда в Москве решат, хотя бы в принципе, вопрос об участии в этой войне.
Сталин долгое время не давал на эти запросы никакого ответа. Но вот во время пребывания в Москве государственного секретаря США Корделла Хэлла он решил, что настало время прояснить ситуацию.
Вечером 30 октября 1943 г. в Екатерининском зале Кремля Сталин давал обед по случаю завершения работы Московской конференции трех министров иностранных дел — СССР, США и Великобритании. Самый большой стол тянулся вдоль стены с окнами, выходящими на Москва-реку. В центре сидел Сталин, справа от него Хэлл, слева — посол США в СССР Гарриман. Справа от Хэлла было мое место как переводчика.
Обед начался с многочисленных тостов, большинство из которых произносил Сталин. В перерывах между речами Сталин и Хэлл переговаривались в основном о положении на фронтах войны и итогах только что закончившейся конференции. Время от времени возникали довольно длительные паузы, и тогда я тоже успевал немного перекусить.
Вдруг я заметил, что Сталин наклонился в мою сторону за спиной Хэлла и манит меня пальцем. Я перегнулся к нему поближе, и он чуть слышно произнес:
— Слушайте меня внимательно. Переведите Хэллу дословно следующее: советское правительство рассмотрело вопрос о положении на Дальнем Востоке и приняло решение сразу же после окончания войны в Европе, когда союзники нанесут поражение гитлеровской Германии, выступить против Японии. Пусть Хэлл передаст это президенту Рузвельту как нашу официальную позицию. Но пока мы хотим держать это в секрете. И вы сами говорите потише, чтобы никто не слышал. Поняли?
— Понял, товарищ Сталин, — ответил я шепотом.
Хэлла чрезвычайно взволновало это сообщение. Американцы давно ждали решения Москвы. Теперь правительство США получило авторитетное заявление по столь важному для Вашингтона вопросу. В Белом доме связывали с советским участием в войне против Японии надежды на возможность сохранить более миллиона жизней американских солдат. Эта же мысль занимала и президента Трумэна в Потсдаме в 1945 году. Получив подтверждение Сталина о вступлении СССР в войну против Японии, он отметил в письме своей жене, что тем самым достигнута главная цель, которую он перед собой ставил на конференции, и что он думает об американских парнях, жизнь которых будет теперь сохранена.
