Артур Вейгалл - Клеопатра. Последняя царица Египта
Тем временем трое детей Клеопатры и Антония обрели убежище, которое им великодушно предоставила в своем доме Октавия, брошенная жена Антония. С тактом, достойным восхищения, Октавия, видимо, настояла на таком решении этого непростого вопроса – что же с ними делать. Их казнь вызвала бы глубокое возмущение египтян, а так как Октавиан теперь являлся законным наследником трона Египта и династическим преемником Клеопатры, а не иностранным узурпатором, было очень хорошо, что его собственная сестра стала заботиться об этих членах царской семьи. Октавия, всегда кроткая и послушная долгу, благородно взяла на себя такую заботу и, вероятно, была неизменно добра к этим детям своего неверного мужа и воспитывала их вместе со своими двумя дочерьми, Антонией Старшей и Антонией Младшей, и Юлием Антонием, вторым сыном Антония и Фульвии и братом казненного Антилла. Когда маленькая Клеопатра Селена выросла, она вышла замуж за царя Нумидии Юбу, образованного монарха, который позднее стал царем Мавретании. Сына от этого брака назвали Птолемеем, и он стал преемником на троне своего отца приблизительно в 19 г. до н. э. Его убил Калигула, который по превратности судьбы тоже был потомком Антония. Мы не знаем, что стало с Александром Гелиосом и его братом Птолемеем. Тацит рассказывает нам, что Антоний Феликс, прокуратор Иудеи при императоре Нероне, женился (вторым браком) на Друзилле, внучке Клеопатры и Антония, которая, вероятно, была еще одной представительницей Мавретанской династии. Октавия умерла в 11 г. до н. э. Сын Антония Юлий Антоний во 2 г. до н. э. был казнен за безнравственную связь с дочерью Октавиана Юлией, а она сама была сослана на бесплодный остров Пандатерию. Сам Октавиан Август, покрытый славой, умер в преклонном возрасте (родился в 63 г. до н. э.) в 14 г. н. э., а его наследником на тронах Египта и Рима стал его пасынок Тиберий.
В последние годы правления Октавиана, или Августа, как называли с 27 г. до н. э., влияние Александрии на жизнь Рима ощущалось в удивительной степени. Оно настолько изменило жизнь в столице, что можно было подумать, что дух умершей Клеопатры воцарился на троне, на который она так стремилась взойти. Ферреро (Ферреро Гульельмо, 1871–1942; итальянский историк, социолог и публицист. Основной труд по истории – «Величие и падение Рима» [5 тт. 1902–1907. Русский перевод 1915–1923], охватывающий период от братьев Гракхов до смерти Августа. – Ред.) доходит до того, что высказывает предположение, что основные представления о великолепии монархического правления и пышной утонченности Востока, которые теперь получили развитие в Риме, обязаны своим появлением прямому влиянию Александрии и, наверное, в чем-то и тому, что новые императоры изначально были царями Египта. Художники и ремесленники из Александрии массово перебирались в Италию, а сотни римлян, которые захватили поместья в Египте, часто ездили в эту страну по делам и, не сознавая того, знакомились с его искусством и ремеслами. Александрийскую скульптуру и живопись можно было увидеть на каждой вилле, а поэтические и прозаические произведения александрийской школы читали все светские люди. Каждый римлянин хотел нанять александрийских мастеров, чтобы украсить свой дом; все учились манерам и изяществу у греческих египтян (точнее – египетских греков. – Ред.). Старый аскетизм уступил под напором жизнелюбия подданных Клеопатры (с этого и начался постепенно развал основ, на которых создавалась Римская держава. – Ред.).
Так что можно сказать, что египетско-римская империя, о которой мечтала Клеопатра, стала реальным фактом с разницей лишь в том, что ее монархи вели свой род от Октавиана, внучатого племянника Цезаря, а не от Цезариона, его сына. Но, несмотря на то что Египет и Александрия сыграли определенную роль в создании римской монархии, память о Клеопатре, благодаря замыслам и энергии которой и развилась эта новая жизнь, с каждым годом подвергалась все большему поношению. Она стала врагом этого «овосточившегося» Рима, который по-прежнему считал себя западным; а борьбу Клеопатры с Октавианом вспоминали как губительный кризис, через который прошли сторонники Цезарей. Египетскую царицу осыпали оскорблениями, о ее распущенности придумывали небылицы. Именно на этом непрочном фундаменте основывается оценка личности Клеопатры в современном мире, и каждому, кто изучает этот отрезок истории, следует с самого начала своих изысканий избавиться от тех впечатлений, которые он получит из нечистых источников. Вычеркнув из своей памяти язвительные слова Проперция (Секст Проперций, ок. 49 – ок. 15 до н. э.; римский поэт-лирик) и жестокие строки Горация, написанные в великой радости по поводу окончания войны, которая подвергла опасности его небольшое загородное поместье, читатель получит возможность судить о том, следует ли считать интерпретацию личности Клеопатры и ее действий, которые я представил на его рассмотрение, чрезмерно снисходительной и правильно ли я распорядился милосердной привилегией историка, защищая часто одинокую и очень измученную женщину, которая всю свою жизнь боролась за исполнение великолепного патриотического замысла и умерла так, как «подобает потомку столь многих царей».
Приложения
Приложение 1
Письмо Антония к Октавиану, которое Артур Вейгалл назвал непристойным, появляется у Светония (Светоний Транквилл, ок. 70–160; римский историк) в «Жизнеописаниях двенадцати цезарей» (от Юлия Цезаря до Домициана); ему предшествуют другие обвинения, выдвинутые против Октавиана диктатором Востока или его соратниками.
Марк Антоний упрекал Октавиана в том, что тот заслужил выбор своего двоюродного деда Юлия Цезаря тем, что был для него проституткой; а брат Марка Антония Луций утверждал, что Октавиан – после своих гомосексуальных контактов с Цезарем – также унизился в Испании ради Аула Гирция, получив плату – 300 сестерциев. Еще одно обвинение состояло в том, что Октавиан прижигал ноги разогретой ореховой скорлупой, чтобы на них не росли волосы, уподобляя себя женщине. К тому же в Риме во время театрального сезона все зрители посчитали нападкой на Октавиана (которой они весьма энергично аплодировали) стихи об оскопленном жреце Богини-матери, прочитанные на сцене под барабанный бой:
Узри, как жалкий палец извращенца правит миром!
(Videsne, iut cinaedus orbem digito temperat!)
Кроме неприлично поспешной женитьбе на Ливии (которая тогда была беременной), Марк Антоний обвинил Октавиана в том, что тот на его собственных глазах насильно увел жену бывшего консула из столовой в спальню и вернул ее к столу со спутанными волосами и пылающими ушами. Он заявил, что Октавиан развелся со Скрибонией, потому что она слишком явно горевала по поводу того влияния, которое оказывала на него его любовница; что друзья Октавиана были его сводниками: они срывали одежды с замужних женщин и девушек, достигших брачного возраста, и осматривали их, как работорговец Тораний, готовящий свой товар к продаже.
