Тур Хейердал - По следам Адама
Пилот посадил самолет в тихом заливчике, защищенном от ветра высоким мысом неподалеку от того места, где залив переходил в открытый океан.
Нас ждал забавный сюрприз. После Белла Белла мы не видели с высоты ни единого дома. Позади остались разбросанные, как в причудливой мозаике, поросшие сплошным лесом бесчисленные острова и островки. Но здесь, где я надеялся найти остатки старинного поселения, стоял недавно построенный дом! Живший в нем в одиночестве человек был удивлен не меньше нашего. Сам он оказался с острова Питкерн в Полинезии, все жители которого являются потомками мятежников с «Баунти». После завершения экспедиции на остров Пасхи я заходил туда на своем исследовательском судне. В тот раз я собрал все мужское население острова и отвез их на поросший лесом необитаемый островок под названием Хендерсон. Им срочно требовалось дерево для поделок, которые они продавали туристам, и только тем и жили. Наш же новый знакомец, оказывается, охранял дом, построенный для туристов, но временно пустовавший до начала летнего сезона.
Я не мог избавиться от чувства разочарования. И тут мой взгляд упал на огромное дерево, рухнувшее неподалеку от стены дома. Между вырванными из земли корнями что-то белело: гора ракушек, отбросы, оставшиеся после древней стоянки! Новый дом оказался построен поверх фундаментов старинного поселения, не замеченного археологами. Вместе с нашими тремя пожилыми спутниками мы отправились в гущу леса и, пробравшись мимо гигантских деревьев, через кусты и беспорядочно разбросанные валуны, наконец, увидели просвет, открывающийся к океану. Еще миг — и мы стояли на широком песчаном пляже, самом красивом пляже, который мне доводилось видеть в Америке. Это была внешняя сторона пролива Хакай.
Мы сели на огромное бревно, выброшенное волнами на берег. Мы наслаждались красотой вида и величием момента. Именно здесь, согласно древним преданиям, в давно ушедшие времена ежегодно устраивали ритуальные собрания индейцы племени квакиютль со всего побережья. Старики рассказали нам, что сюда приплывало на каноэ столько людей, что грохот барабанов разносился далеко над океаном. Они знали такие подробности, будто сами некогда принимали участие в древних таинствах. Еще они рассказали, что в устье пролива ветер и течение достигали порой такой силы, что даже современные рыболовецкие суда сбивались с курса, и им на помощь приходилось высылать спасательные корабли из Виктории.
Мы слушали, как завороженные. Затем, чтобы продемонстрировать бесконечное богатство океана, старые рыбаки подвели нас к отполированному ветром вертикальному камню, стоявшему на краю пляжа, словно гигантская ширма. В испещрявших его поверхность вертикальных трещинах прятались живые морские звезды, разноцветные анемоны и прочая морская живность. Их всех выбросило сюда приливом, и теперь они ждали начала следующего прилива, чтобы вернуться в свои родные океанские глубины. Я чувствовал себя, словно в огромном театре, где лес играл роль задника, песчаный пляж — освещенной огнями рампы сцены, а колышущиеся грохочущие волны были зрителями. Но потом что-то изменилось. Волны снова стали просто волнами, а мы — не более чем маленькой группой людей, сидящих на бревне и думающих, что представление играется для нас. Но мы, дети цивилизации, пришли слишком поздно. Спектакль уже закончился.
И тут я услышал шепот суфлера.
— Тебе больше нравится сидеть здесь и слушать рассказы индейцев, чем самому стоять на кафедре в профессорской мантии и четырехугольной шапочке с кисточкой…
«Слушающий узнает больше, чем говорящий», — ответил я про себя. А ветер и люди, живущие одной жизнью с природой, знают еще много такого, чего не услышишь в университетских аудиториях.
Ученый должен уметь отличать легенды от мифов и использовать и те, и другие. До самого недавнего времени все на здешнем побережье знали легенду об учителе Кане Акеа. Когда же он под тем же самым именем появляется в качестве основателя королевских домов на островах Полинезии, эта легенда наполняет жизнью побелевшие от времени находки археологов и этнологов. И она не становится мифом от того, что современники наделяли настоящего Кане божественными свойствами. То же самое происходило с фараонами, с правителями инков, с японскими императорами и странствующим богом викингов, Одиным.
Настоящий Кане умер, а его мифический образ слился с образом солнца. Но когда и индейцы квакиютль и туземцы на Таити передают из поколения в поколение один и тот же миф, науке стоит призадуматься и признать этот миф культурной параллелью и частью великой головоломки, связанной с миграциями тихоокеанских народов.
Аку-аку настолько освоился в моем старом доме на Тенерифе, что стоило мне прилечь, дабы собраться с мыслями после дневных трудов, как он смело вошел в гостиную и уселся рядом. Жаклин включила телевизор, но вместо интересных новостей о столкновениях на Ближнем Востоке и испытании ядерной бомбы в Пакистане там показывали чемпионат мира по футболу. Я демонстративно закрыл глаза, но тут Жаклин подпрыгнула в кресле и закричала:
— Подумать только, Норвегия выиграла у Бразилии 2:1!
К концу двадцатого века люди окончательно сошли с ума. Во всем мире только и говорят, что о футболе. Десятки тысяч «болельщиков» усаживаются рядами с раскрашенными лицами и орут что есть мочи, глядя на то, как кто-то гоняет мячик по зеленой траве.
— Тебе не нравится футбол?
— Я всегда оставался к нему равнодушен, но сейчас во мне просыпается интерес: что же в нем видят остальные?
Тоненький голосок не унимался. Неужели я, который всегда поддерживал усилия ООН и всех других организаций, ставивших своей целью мирное сосуществование народов, не вижу — наконец-то люди получили нечто вне политики? Представители разных национальностей и рас собираются вместе и просто играют, не думая ни об оружии, ни о политике. Здесь, в здоровом спортивном соревновании, маленькая африканская страна может бросить вызов сверхдержаве и победить, не потратив ни копейки на пушки и ракеты.
Мне нельзя терять связь с происходящим на земле. Я начал это понимать, когда выступал с приветствием на церемонии открытия Олимпиады в Лиллехаммере. Нельзя закрывать глаза на тот факт, что пинг-понг или футбол доступны большему количеству людей и могут сделать больше для дела мира, нежели любые политические лозунги или пятилетнее соглашение между США и Кубой о совместном проведении археологических работ.
— Но тебя же больше интересует прошлое, чем настоящее.
— Нет, меня интересует будущее. Но его еще рано изучать. Нельзя путать будущее с настоящим. Настоящее не реально. К нему только потянешься, а его уже нет. Оно не более чем вечно длящийся шаг от того, что было, к тому, что будет. На этом фундаменте ничего не построишь. Мы все идем в неведомое «завтра», и только оглядываясь назад и изучая свои собственные следы, можно понять, куда мы идем и прям ли наш путь.
