Жак Жуана - Гиппократ
«Но, может быть, вы удивитесь, что есть много волос под мышками, на лобке и на всем теле. По этому поводу вывод тот же: в тех местах тела, где находится вязкое, волосы растут под воздействием тепла».
Объяснение мысли и чувств
Исследование природы, программа которого указана Сократом в «Федоне», состояло не только в описании генезиса живого, но также в объяснении мысли и чувств. Эта часть программы также выполнена в трактате «Тело». Сократ, как и многие досократовские философы, задавался вопросом, что было источником мысли: кровь, воздух, огонь или мозг. Ответ автора «Тела» близок к третьему решению, упомянутому Сократом. По его мнению, это тепло: «На мой взгляд, то, что мы называем теплом, бессмертно, понимает все, видит, слышит и знает все, прошлое и будущее». Нужно уточнить, что это не то решение, которое потомки припишут Гиппократу. Богатство и разнообразие «Гиппократова сборника» так велико, что большинство решений, указанных Сократом, поддерживалось то одним, то другим автором. Согласно трактату «Ветры», источником мысли является кровь. Автор «Священной болезни» в знаменитом отрывке опровергает тех, кто считает источником мысли диафрагму, без колебаний высказывается за мозг. Именно эта теория будет связана с именем Гиппократа.
Что касается различных ощущений, эта тема занимает важное место в трактате «Тело». Сначала автор объясняет слух, потом обоняние, зрение и, наконец, речь, которую гиппократики относили к чувствам. Сократ в «Федоне» упоминает теорию тех, кто объясняет слух мозгом. Врач критикует ее, упоминая как раз эти известные трактаты о природе:
«Есть люди, которые в своих трактатах о природе говорили, что думает мозг. Этого не может быть, так как мозг сам по себе влажный, оболочка, которая его окружает, влажная, а вокруг оболочки есть кости; все то, что является влажным, не думает. Думают сухие тела, поэтому тела, которые думают, производят слух».
По очень похвальному обычаю научных полемик ученые века Перикла избегали называть поименно своих собратьев, особенно если они были еще живы. Этот обычай современному историку античности кажется прискорбным. Авторы этих трактатов, критикуемые врачом, остаются безвестными. «Есть люди, которые…». Так же и Сократ в «Федоне», излагая свою теорию возникновения живых существ, добавляет: «Как говорят некоторые». Это не устраивает современных ученых, которые не терпят пустоты. Они терпеливо изучают доксографию досократиков, чтобы выявить этих анонимов. Они пытаются даже идентифицировать досократовских философов, которые были источниками теорий автора «Тела». И находят целую когорту философов, интерес которых к биологии мы подчеркивали: Эмпедокла, Диогена Аполлонийского, Анаксагора. К ним добавляются другие имена: ученики Гераклита или Архелая Афинского.
Но трактат «Тело» не является компиляцией философских трудов о природе. По крайней мере, автор-гиппократик не дает повода думать, что он работал таким образом: «Теперь я изложу свои личные суждения», — говорит он в преамбуле. Почему мы не должны ему верить? Это не означает, что все произведения являются оригинальными. Древние имели другую концепцию оригинальности. Признаем прежде всего связность и новизну его принципа объяснения. Его пресловутая пара вязкого и густого кажется его личной находкой, она не имеет эквивалента в сохранившейся доксокрафии досократиков. Особенно подчеркнем роль личного опыта автора. Для обоснования некоторых своих объяснений (иногда правильных, часто ошибочных) он со знанием дела прибегает к личным наблюдениям. В качестве примера возьмем его рассуждения о голосе и речи, которые заинтересуют лингвистов. Это первое изложение физиологии голоса и речи, сохранившееся в оригинале и единственное до Аристотеля:
«Причиной речи является воздух, который человек втягивает во все тело и особенно в полости. Когда этот воздух изгоняется наружу, он производит звук по причине пустоты, так как голова отражает звук. Что касается языка, он артикулирует, отбрасывая воздух; преграждая воздух в горле и отбрасывая его к небу и зубам, он делает звуки отчетливыми. Если бы язык не артикулировал, каждый раз отбрасывая воздух, человек не говорил бы отчетливо, но издавал монофонные звуки, которые ему присущи. Доказательством этого служит то, что глухие от рождения не могут говорить, а издают монофонные звуки. И даже если человек попытается заговорить, выдохнув воздух, ему это не удастся. Это очевидно благодаря следующему: люди, когда хотят громко говорить, втягивают внешний воздух, изгоняют его наружу и издают громкий звук, пока воздух в них, но потом звук угасает. И певцы, которые аккомпанируют себе на кифаре, когда им нужно держать продолжительный звук, втягивают дыхание глубоко внутрь, намного продлевая звучание голоса, и издают громкие звуки, пока располагают воздухом, но когда воздуха нет, они останавливаются. Учитывая все это, ясно, что дыхание — есть причина звука голоса. Мне случалось видеть, людей которые, желая умертвить себя, перерезали себе горло. Эти люди оставались живыми, но больше не издавали ни одного звука, разве если закрыть отверстие в горле, при этом условии они издают звуки. Ввиду этого также ясно, что раненый, когда горло глубоко разрезано, не может втянуть дыхание внутрь полости, но теряет его через надрез. Вот как обстоят дела с голосом и с членораздельной речью».
Интереснее, когда автор говорит о своих наблюдениях, чем когда жонглирует густым и вязким. Его различение голоса и речи очень удачно. Не будем упрекать его в том, что он не знал голосовых связок. Аристотель тоже их не знал. В последнем приведенном им доказательстве, когда он берет случай с перерезанным горлом, мы ощущаем весь тот вклад, который мог внести опыт врача в философские дискуссии о природе.
Это довольно странный трактат по медицине, в котором о болезнях говорится лишь между прочим, только чтобы сказать, что они подчиняются семичастному ритму. Его автора прельщал тот же мираж, что и молодого Сократа. Но можно ли за это его упрекать? Его труд остается единственным полностью сохранившемся экземпляром, дающим представление об этом знаменитом исследовании природы. Парадоксально, но произведение устояло в разрушительных катастрофах времени именно потому, что его автор был врачом. Но на этой стадии антропологических исследований действительно не было разницы между врачом-философом и философом-врачом.
Борьба против философской медициныРазнообразие «Гиппократова сборника», пожалуй, наиболее ярко проявляется в том, что касается философии и медицины.
Прежде всего, трактаты с философским уклоном, то есть те, которые берут свою концепцию природы у космологии — очень разные. Их теории о человеке и Вселенной так же разнообразны, как и у досократовских философов. Век спустя Исократ высмеивал разнообразие мнений «древних ученых» (так он называл досократовских философов):
